Вышел, окинул усыпанный телами двор, выискивая трупы в камуфляже. Подошел к Дэвиду, лежащему лицом вверх, с открытыми стеклянными глазами, в которых отражалось синее небо. Наклонился над ним, с интересом рассматривая лицо. Увидел жетон на шее, взял его, не отрывая шнурок, поднес к глазам…
– Не оскверняй тело офицера, – произнес я, прикладывая острие ножа к горлу Фролова.
Фролов вздрогнул, медленно выпрямился, сделал было попытку вскинуть автомат и дать очередь, как в его висок ткнулся пистолетный ствол.
– Не дергайся, мразь! – посоветовал Смола. – Брось автомат!
Оружие брякнуло о землю. Фролов медленно поднимал руки вверх.
– Парни, а вы меня ни с кем не спутали? – спросил он, изо всех сил стараясь придать голосу веселый тон. – Я знаю, что шальвар-камиз мне идет, но…
Смола, тоже одетый в шальвар-камиз, не выдержал и апперкотом врезал Фролову по лицу. Тот не удержался на ногах, упал на колени, затряс головой, брызгая кровью, которая полилась из разбитого носа.
– Парни, вы что?! Зачем так жестоко?! Я уже понял, что вы – спецназ, а не зэки…
Я взял Смолу за плечо и отстранил его.
– Ты о чем, Фролов? – спросил я.
– Каюсь, – произнес Фролов, хлюпая носом и прижимая к нему серый рукав рубахи. – Я думал, что вы и в самом деле уголовники…
– Командир, не слушай его! – крикнул Смола, дрожа от желания расправиться с Фроловым.
– Я понимаю, – бормотал Фролов. – Сейчас я выгляжу не очень приглядно… Но дайте мне хотя бы объясниться… Ведь вы же хотите выбраться из этой страны живыми…
– Да ты, подонок, угрожать нам вздумал?! – вскипел от ярости Смола, и мне пришлось несильно толкнуть его, иначе он снова кинулся бы на Фролова.
– Такое у меня было задание, – сказал Фролов. – После захвата склада я должен был вас уничтожить. Мне объяснили, что вы – уголовники-рецидивисты, приговоренные к пожизненному сроку. И вы согласились на Афган в обмен на свободу и героин… Вы разве не обратили внимания, что я обращался к вам почти что по фене?
– И когда же ты понял, что ошибся?
– Когда лез сюда через стену. Я увидел это (он кивнул на трупы, раскиданные по всему двору) и понял, что зэки на такое не способны… Меня, как и вас, жестоко обманули. Я очень сожалею, что заблуждался…
– Кто тебе приказал нас уничтожить? – спросил я.
– Вы вряд ли знаете этого человека…
– Имя!! – рявкнул я.
– Если я назову имя, то смогу надеяться на ваш здравый разум и снисхождение…
– Ты еще торгуешься с нами, скотина ржавая?? – возопил Смола, и в это же мгновение Фролов резким движением подхватил с земли автомат и дал очередь. Ствол был так близко от моего лица, что я ощутил жар пламени и тугие толчки воздуха.
Я отреагировал мгновенно, и в следующую секунду Фролов уже был оглушен сильным ударом приклада винтовки в лицо.
Смола сидел на земле, прижимая руку к боку, и бормотал:
– Как глупо, командир… Не хочу смотреть… Не верю…
Я кинулся к нему, задрал длинный подол серой афганской рубахи. Пуля прошла навылет. Трудно сказать, задела печень или нет. Крови много… Я оторвал от рубахи широкую ленту и перевязал Смолу.
Слишком большой ценой досталась нам эта победа. Этой ценой оплачены наши ошибки и проколы, наши обиды и ссоры. И, смею надеяться, моя жестокость…
Я рывком поднял Фролова на ноги. Он шел, словно пьяный, спотыкаясь и падая. Ноги едва держали его. Взгляд плыл. Губы корежила гримаса, похожая на усмешку.
Я затолкал его в сарай, повалил на мешки с наркотой. Открыл канистру и вылил ее. Потом вышел и запер за собой дверь за замок.
Горящую зажигалку я кинул в маленькое, похожее на бойницу, окошко.
ГЛАВА 36
Когда я выйду на пенсию, я буду писать мемуары. И тогда я во всех красках распишу наш обратный путь.
Я напишу о том, как мы хоронили лейтенанта Дэвида Вильсона, как я рыл могилу недалеко от бастиона, а Остап на клочке бумаги писал по-английски записку с изложением всех недавних событий. На ней же он нарисовал схему с указанием мест захоронения убитого талибами Патрика Джонсона и застреленного в результате трагической ошибки сержанта ВДВ России Сергея Удальцова. Эту записку я положил лейтенанту в нагрудный карман и закопал его. Сверху могильного холма поставил бочку, на которой куском известки написал DAVID WILSON и ниже – дату и время его смерти.
Если в старости у меня не откажет голова и я смогу вспомнить эти дни, я распишу, как мы мчались на угнанном джипе через Среднюю Азию, прорываясь через пограничные посты и блоки; я в деталях опишу, как в казахском поселке глубокой ночью разыскивал врача и как умолял его помочь Смоле, у которого начался сильный жар. Я расскажу вам про оренбургские степи и местных гаишников, пытавшихся остановить меня за превышение скорости. Я расскажу про самарский военный аэродром, где мне пришлось стрелять в воздух, чтобы заставить экипаж «Ан-10» загрузить раненых ребят и лететь с нами в Москву.