— Мог придумать способ попроще, чтобы устроить мне остановку сердца, — проворчал Керри. В темноте они едва видели друг друга. Но не особенно в том нуждались. Каждому хватало зеркал, чтобы вспомнить, как выглядит брат.
— Эй, Кер, тебе снился паршивый сон.
— Я видел во сне, как мой брат совершает один из своих знаменитых взломов и проникновений.
— Между прочим, я воспользовался собственным ключом.
— Прими мои извинения, — с преувеличенной кротостью произнес Керри. — Как ты оказался дома? Что тебе поручили?
— Взлом и проникновение, что еще? — Кевин побарабанил пальцами по подлокотнику. — Как насчет кофе?
Керри встал.
— Сейчас сварю.
— Все готово. Я приехал полчаса назад.
— Ловкий ты парень. — Керри выглянул в окно. — Смотри, Санта-Клаус за работой. Ты на Рождество?
— Не знаю. Ты сможешь проскочить со мной на уик-энд на остров? Хочется побыть с ма. На случай, если я не смогу задержаться до Рождества.
— Ей это было бы кстати, — согласился Керри.
Они молча спустились на кухню. Кевин налил в две кружки дымящегося кофе, и они сели, каждый за свой стол, лицом друг к другу.
— Смотри, классическая диспозиция — мистер Плохой против мистера Хорошего. — Керри отхлебнул из кружки. — Интересно, откуда Чио Итало знает, отправляя тебя сражаться с драконами, что мы не поменялись местами?
— Вариант проверки: выдается парное задание. Тот, кто справитсй без «тинкмэна», — ты. — Кевин помолчал. — Но если нужно узнать, что затевает Шан Лао, посылают меня.
— Никто не знает, что затевает Шан, — сказал Керри. — Чарли говорит... — Он умолк и бросил на брата косой взгляд. — Слышал, что случилось с Чарли и его любимой индианкой? У него сейчас веселая жизнь. Леди в больнице — ожоги третьей степени, пересадка кожи, круглосуточное дежурство, питание через капельницу... Чарли просидел у ее койки до холодов.
Кевин пристально смотрел на брата.
— Понятно.
— Думаешь, Чио отвалил кусок газовой компании? — спросил Керри безразличным тоном, скрывая внутреннее напряжение.
— А как ты думаешь, сколько на этой планете парней, способных устроить добротный, старомодный взрыв газовой плиты?
— Я в восторге от нотки восхищения в твоем голосе. Может, знаешь ниточку к этому взрыву? Или к тому, что случалось с Уинфилд? Ее чуть не подстрелили.
Кевин кивнул.
— Шмулка Рубин.
— Шмулка что?..
— Этого парня вытащили из советского ГУЛАГа еще до гласности. Ходит всегда в берете. Работает по контрактам Винса в Манхэттене. Он, конечно, сначала вырезал круг в стекле своим «ингрэмом»?
— Господи, почерк дизайнера, торговая марка и так далее. — Керри издал странный мяукающий звук, выражающий не то боль, не то покорность. — Семья слишком разрослась, Кев. Чарли говорит, у нас на шее слишком много заложников.
— Что он имеет в виду?
Керри начал загибать пальцы на руке.
— Одна дочка Чарли оказывается под прицелом, когда Винсов Кошер-ностра открывает огонь. Вторая — на крючке у единственного сына желтого дьявола... Я не говорил тебе? Банни вынашивает первого внука Шан Лао. Если бы это было в его силах, Чарли обеспечил бы ей пожизненный запас противозачаточных ретроспективного действия. Представляешь — родители глотают по таблетке, и ребенок... исчезает.
Кевин расхохотался.
— Такая штука здорово пригодилась бы, когда мы с тобой решили появиться на свет.
Повисло молчание. Братья когда-то условились не говорить о своем загадочном отце, но это не значит, что они о нем не думали. Керри встал и подошел к кухонной двери, выходившей в сад.
— Он всегда был для меня пустым местом, — сказал Керри, позволив себе на этот раз зайти дальше, чем обычно, в своих догадках. — Я его немного побаивался, вот и все. Сейчас он хочет все изменить. Всю жизнь он только получал. Сейчас хочет жить, отдавая. Никто не позволит ему уйти далеко с такими мыслями. В особенности Чио.
Кевин громко хмыкнул.
— Но кто выгадает от потрясающей затеи Эль Профессоре, ты?
— Говори за себя! Никто не выгадает. — Кевин хотел что-то сказать, но Керри продолжал: — Если взрыв был организован для того, чтобы взять Чарли на короткий поводок, — затея провалилась. Ты знаешь, что такое сицилийская testa dura[35] — чем больше по ней бьют, тем она упрямей.
— Чио решил послать меня на Филиппины. — Кевин тяжело вздохнул. — Я бы с удовольствием побыл дома на Рождество.
— А что там, на Филиппинах?
— Для тебя — ничего, Кер. Это между мной, Винсом и Итало.
Керри искусно передразнил вздох брата.
— Говорят, Филиппины — это супер... Кев! — внезапно оживился Керри. — Кев, послушай. Я говорил только что — помнишь? — Как Итало отличит, кого из нас он посылает?
Кевин некоторое время сидел неподвижно.
— Как? Да никак! В жизни не разберется. Только ма знает об этом, — добавил он, прикоснувшись к левому глазу. — Но она никому не говорила.
Оба задумались.
Глава 25
Возвращение к нормальной жизни? Долгое время для нее этот вопрос не существовал. Прогнозы докторов относительно ее будущего никогда не начинались с «Уверен, что...» — всегда только «Можно надеяться...». Это была одна долгая, бессонная ночь, окутанная неизвестностью. Из-за швов на лице ее глаза закрывала повязка, но сможет ли она видеть, когда повязку снимут, врачи не знали. Зрения у нее пока не было. И осязания тоже — обе руки замотаны бинтами и привязаны к лубкам. Не было ни обоняния, ни вкуса. Четыре окошка в мир из пяти захлопнулись. Единственная лазейка — слух. Люди обращались к ней, но ответить она не могла. И даже те, кто хотел подбодрить ее, замолкали. Даже Чарли.
Чарли. Гарнет знала, что он рядом. Раздавался его голос — ровно, спокойно. Он был последней ниточкой между ней и небом. Голос бывал веселым или грустным, бодрым или подавленным. Чарли был всем ее миром.
Возвращение Чарли в обычную жизнь — другое дело. Первые две недели после взрыва он искренне радовался гестаповскому режиму ожогового отделения, непреодолимому для репортеров, стервятников с TV и его родственников. Сюда пускали только его, полицейских и пожарного инспектора. Чарли видел рапорт, в котором говорилось, что взрыв на кухне — обыкновенный несчастный случай. Почему они так решили — непонятно. Гарнет не могла ничего рассказать, а Чарли не присутствовал при взрыве.
Его возвращение к жизни? Разбитый нос и выбитый передний зуб, вот и все. И еще несколько порезов — осколками стекла. Все повязки с него сняли через неделю. И выглядел он не хуже, чем после небольшой потасовки.
В конце концов он понял, что задача полиции и пожарных проста, предельно проста: поскорей перевернуть страницу, обрезав все болтающиеся ниточки. Циничное наблюдение конечно, но после истории с газом Чарли немного переменился.
Он не мог думать ни о чем, кроме Гарнет, а также — был ли случайным взрыв? Если б она погибла, его мысли были бы поглощены печалью. Но теперь он мог надеяться — а это зыбкое, болезненное состояние. Поэтому он готов был держать страницу перед глазами сколько угодно долго, как бы ни торопились перелистнуть ее полицейские.
Итало дважды приезжал в больницу — потрясающе, при его ненависти к людным местам! Его не пустили, к счастью, но он оставил оба раза очень изысканные, дорогие букеты для Гарнет. Больше он не приезжал, но поток даров не иссякал — духи, цветы, шоколад, журналы... Джентльмен старой школы.
Сидя около Гарнет, Чарли неотрывно смотрел на ее неподвижное тело, выискивая малейшие признаки улучшения, чего-нибудь, способного поддержать его надежду. Но единственными проявлениями жизнедеятельности оставались дыхание и пульс. Не на что опереться. Ее дорогое лицо, проказливое личико эльфа, скрывала толстая повязка, без отверстий для глаз, с единственной сардонической щелью рта. Раз в день Чарли выставляли в коридор, пока бригада из трех сестер меняла повязки и накладывала мазь. Неуклюжая языческая имитация последнего причастия. Бесчисленные капельницы и датчики, провода, уходящие куда-то под повязки, давали пишу для нелепых, с налетом научной фантастики, кошмаров. Чарли был в восторге, когда из палаты вынесли кислородную подушку. Он был счастлив, когда от бинтов освободили ее правую руку и сказали, что заживление идет благополучно. И не мог дождаться, когда снимут гипс и шины с ее левой ноги и руки. О, это будет день великих надежд! Но когда?