Те меры, которые принимали правители соседних земель для борьбы с этим злом, были явно недостаточны. Успешные отражения пиратских набегов и нападения в открытом море на разбойничьи флотилии напоминали точечные удары и не могли решить проблему в целом. Для этого требовался целый комплекс последовательных мер, наподобие тех, которые в будущем реализует Великий Помпей, когда будет очищать от пиратов Средиземное море. И главным залогом успеха в этой борьбе становилась сильная централизованная власть, поскольку мелкие правители в силу различных причин были просто не в состоянии скоординировать свои действия для победы в войне с пиратами. О чем здесь говорить, мы помним, как Страбон прямо указывал на то, что морским разбойникам «помогают даже жители Боспора, предоставляя свои корабельные стоянки, рынок для сбыта добычи». Вот и получалось, что одни в меру своих сил с этим злом боролись, а другие содействовали.
По всему выходило, что именно для ахейцев, зигов и гениохов установление твердой и сильной власти на Боспоре было смертельно опасно, поскольку в этом случае приходил конец их пиратским набегам. Случилось же однажды, что в конце III в. до н. э. царь Эвмел сумел очистить регион от морских разбойников! А Митридат и подавно бы не потерпел, чтобы его владения подвергались грабительским набегам с моря. Поэтому есть весьма веские основания полагать, что именно эти племена приняли участие в зимнем походе на Боспор. С другой стороны, Страбон конкретно говорит о том, что летом на море Неоптолем нанес поражение тем же самым варварам, которых разбил зимой. А кто у нас хозяйничал на море? Правильно, те же самые ахейцы, зиги и гениохи.
Но здесь есть другой интересный момент. Дело в том, что перечисленные выше народы никогда не были сильны кавалерией, их стихией была война на море. И, тем не менее, они идут в поход вместе со скифами. Хотя, по большому счету, ничего удивительного в этом нет. Племенная знать с детства ездила на конях, и надо думать, что не только на охоту или в гости друг к другу.
Правда, был ещё один народ, представители которого могли принять участие в битве на льду – сарматы. Пусть в небольшом количестве, но они могли там быть. Потому что слух о походе на Боспор, который славился своим богатством, должен был быстро распространиться вдоль берегов Меотиды и привлечь степных воинов к участию в этом прибыльном мероприятии. В итоге, должна была собраться довольно пестрая коалиция, в которой главную роль играли племена ахейцев, зигов и гениохов.
Что же касается вопроса о том, почему было решено напасть на Пантикапей именно зимой, то ответ может быть только один – рассчитывали на внезапность и на то, что Неоптолем просто не сумеет вовремя собрать войска. Диофант, чья слава гремела по всему региону, был отстранен от командования и вызван к Митридату, а кто такой этот Неоптолем, варвары и понятия не имели. Поэтому и решились на войну.
Сам переход по льду через Керченский пролив союзников не пугал, для них это было в порядке вещей: «Суровость холодов лучше всего обнаруживается в связи с тем, что происходит в устье Меотиды. Морской путь из Пантикапея в Фанагорию становится доступным для повозок, так что это не только морское путешествие, но и сухопутное» (Страбон). Скифские военачальники и племенные вожди всё рассчитали правильно, за исключением одного, но принципиального момента – они недооценили Неоптолема. У стратега и разведка была поставлена хорошо, и войска он вовремя собрать успел. Не став дожидаться врага на своей территории, Неоптолем решил сыграть на опережение и дать ему бой там, где тот меньше всего ожидал – на льду Керченского пролива.
Стратег Неоптолем вел боспорскую конницу по скованному льдами проливу. Всадники ехали плотными рядами, поскольку полководец внимательно следил за тем, чтобы походная колонна не растягивалась. В рядах войска Неоптолема были не только боспорские бойцы, но также пафлагонские и каппадокийские наездники, прибывшие вместе с новым командующим из Понта. На битву шли и отряды скифов, признавших власть царя Митридата и теперь воевавших под его знаменами.