— Так зачем же они ходят на стадион?
Старый тренер взглянул на меня оценивающе, видно, решал, можно ли говорить откровенно. Потом усмехнулся:
— Ждут: вдруг кто-нибудь забудет свою роль?
Иоганнес Р. БЕХЕР
НА ИГРУ ФУТБОЛЬНОЙ КОМАНДЫ
— Мой начальник болеет за «Спартак», а вы за кого?!
Рисунок А. ЦВЕТКОВА
Владимир ПАЛКОВ
СПЕЦИАЛИСТКА ПО ФУТБОЛЬНЫМ ЭМОЦИЯМ
Вот кто скажет, что самое главное в футболе? Некоторые считают, что ноги, некоторые — что голова, но я-то точно знаю, что в футболе самое главное — это… поцелуй.
Да сами посмотрите: как только гол забит — игроки целуются. Да они, может, из-за этого только и голы забивают, — чтоб поцеловаться лишний разок.
Ну, голы-то эти свои они еще как-то забивают, с горем пополам, но вот целоваться, с моей точки зрения, не умеют…
Ну разве ж так целуются? На бегу, кто в щечку, кто в ухо… Так только в дворовых командах целуются, а не в командах мастеров. И кто только им поцелуи ставил?..
Специалистов разных в командах сейчас пруд пруди — и старший тренер, и просто тренер, и психолог, и по физподготовке, и по воспитательной работе, а вот по поцелуям — такого специалиста почему-то нет.
А я бы пошла, если бы меня пригласили. На мои тренировки игроки всегда бы с охоткой шли. В белой рубашечке, с галстучком, бритые, как лимончики…
Для начала они бы у меня перед зеркалом поупражнялись. Воздушные поцелуи со значением. Разминка, так сказать. Для губ, для бровей.
Потом поцелуи с чучелом. На меткость. В губы поцеловал — десятка, в лобик — восьмерка, в ухо — три очка, остальное — в молоко.
Дальше — тренировка на время. Кто дольше. Это очень соперника будет нервировать. Ему отыграться не терпится, а вы впились друг в дружку и время тянете.
Следующее упражнение — лобзания. Лобзание от поцелуя отличается глубиной. Тут уже одной техники мало, тут глубина нужна, чувство. При особо глубоком лобзании даже судья оторвать не сможет.
Но все это пока тренировки с чучелом. Прежде чем игрокам дадут целовать человека, им придется, как это всегда делается в науке, испытать себя ну хотя бы на кроликах.
Это приучит их к реальности. Потому что иной раз такой крокодил гол забьет, что целоваться с ним без тренировки будет выше сил. Но настоящему мастеру поцеловать такого крокодила, должно быть, все равно что раз плюнуть…
Так что чем больше будет у нас в футболе поцелуев, тем больше голов, тем больше побед. А когда-нибудь, может быть, мы даже станем чемпионами мира. По поцелуям, разумеется…
Ну вот, а теперь скажите: разбираются женщины в футболе или не разбираются?..
Рисунок М. АРДАШЕВА
Ясон ГЕРСАМИЯ
ФУТБОЛ В САРИСКО
Говорят, в Бразилии в футбол играют каждые три человека, из двух. Не знаю, может быть, это и так, но вот то, что в нашем маленьком грузинском городке Сариско под футбольные знамена призвано все мужское население, способное хотя бы пешком пройти футбольное поле, — это уж точно, поверьте мне, поскольку сам я житель Сариско.
Сначала, пока футбол был пущен на самотек, мяч преимущественно гоняли молодые люди, а старики чинно сидели в тени и неторопливо обсуждали преимущества юго-восточного стиля над северо-западным. Так шло, пока городские руководители не приказали всем учреждениям Сариско в кратчайший срок создать собственные команды и включиться в розыгрыш первенства города.
Сам я помощник прокурора, и когда мой уважаемый начальник, пригорюнившись, сообщил мне, что предстоит создать команду из работников судебно-следственных органов, я сказал «есть» и принялся колдовать над списком. Как я ни крутил, выходило, что играть нам предстояло по схеме 1+2+1+1, поскольку всех нас, включая следователя, судью и милиционера, было пять человек.
— Дорогой, — сказал мне прокурор, — во всем футбольном кодексе такой схемы нет. Если ты хочешь опозорить суд, прокуратуру, милицию вообще и меня лично, тогда ты выведешь на поле пять человек… Вот что: мы на кого-нибудь сейчас возбуждаем дело?
— Так точно, Шалва Дадианович. На Вано Губукия. Этот недоумок ходил на руках на танцплощадке и очень обиделся, когда милиционер хотел поставить его на ноги.
— Может быть, он и ходит на руках, — твердо сказал мой уважаемый прокурор, — но Вано будет играть за нас, поскольку он сейчас в некотором смысле в нашей системе И пусть, если он желает себе добра, пригласит крепкого, молодого защитника. В смысле адвоката.
— Прекрасная мысль, Шалва Дадианович. Считайте, что нас уже семь. Если играть без фланговых форвардов…
— Пока я прокурор, — сурово отрезал Шалва Дадианович, — мы будем играть с флангами. Как насчет мелкого хулиганства?
— Увы, если не считать Вано…
— Вано, можно сказать, уже на поле… Чтобы завтра у меня было еще четыре хулигана. Без нарушения соцзаконности, конечно.
— С их стороны?
— Ай, — покачал головой Шалва Дадианович, — я думал, что заслужил себе более умного помощника.
Короче говоря, на матч с командой горбольницы мы вышли в полном составе.
— Умрем, как мужчины, — прошептал Шалва Дадианович, массируя живот, который никак не хотел оставаться в трусах.
— Па-азвольте, товарищ прокурор, мой подзащитный своими действиями ни в какой степени не подходит под…
— Оставьте, — прошипел Шалва Дадианович, — умру скорей всего я, а ваш подзащитный еще долго будет радовать посетителей танцплощадки ходьбой на руках.
— Граждане, — сказал начальник милиции, поседевший в борьбе за поддержание порядка, — сейчас мы один коллектив…
В этот момент прозвучал свисток судьи, и мы выбежали на поле. Должно быть, Шалва Дадианович сразу взял слишком высокий темп, потому что, не добежав еще до центра поля, он стал дышать, как кузнечные мехи.
— Все, считай, что уже продули, — жалобно сказал следователь Борис Гулава.
И тут мы увидели команду больницы. У нас еще были хулиганы, а у них… Они не шли, нет. Они ковыляли, поддерживая друг друга, но лица их были суровы, и в глазах читалась решимость обреченных.