Глава V
Аппарат неизвестного изобретателя
Рассказ Телинги о сообщении между Луной и Венерой привел слушателей селенита в восторг.
Вдруг какая-то мысль заставила Гонтрана поспешно вскочить с места.
– А ведь это идея, над которой стоит подумать! – воскликнул он, приставляя палец ко лбу. – Отчего и нам не воспользоваться световыми лучами, как ими пользуются обитатели Луны?
Михаил Васильевич и Сломка с удивлением посмотрели на него.
– Ну да!.. Что же тут удивительного? – проговорил тот. – Сколько раз вы сами говорили мне, что свет, теплота, звук, электричество – все это лишь виды одной и той же силы, виды, способные переходить один в другой! Отчего же не попытаться и в данном случае применить подобное превращение? Отчего не превратить свет в электричество, и его употребить в качестве двигателя?! Тогда мы смело могли бы догнать Шарпа и освободить его жертву.
– Я все-таки не совсем понимаю вас, – отозвался профессор.
– Извольте, я выскажусь яснее. Свет есть ничто иное, как колебание эфира. Так? Прекрасно. Теперь предположим, что значительное количество таких колебаний отражено при помощи огромного зеркала, прямо по направлению к Венере, что тогда выйдет? Конечно, световые волны со страшной скоростью понесутся в пространстве и достигнут Венеры. Обитатели Луны пользуются этим, чтобы передавать звуки своего голоса, а мы воспользуемся, чтобы перенестись самим.
Сломка уже хотел привести своему приятелю тысячи возражений, как вдруг Телинга, до сих пор молча прислушивавшийся к разговору, происходившему по-селенитски, объявил, что подобный аппарат у них есть в обсерватории Бандунга.
– Вот видите! – вскричал торжествующе Гонтран.
Старый ученый не знал, верить ли ему своим ушам; что касается инженера, то он обратился к селениту с просьбой описать устройство прибора.
– Вы можете когда угодно увидеть его сами, – отвечал тот.
– Удивительно!.. Удивительно! – мог только проговорить Михаил Васильевич. – Где же этот аппарат?
Его отдельные части хранятся в галереях Вандунга.
– Его применяли когда-нибудь?
– Нет, хотя он построен уже десятки лет тому назад, и сам изобретатель его уже успел умереть. Дело в том, что наше тогдашнее правительство, не желая нарушать безмятежного счастья, царившего на нашей планете, не решилось допустить общение с миром, ни нравы, ни цивилизация которого не были нам известны. Аппарат был конфискован и сложен на хранение в обсерватории, где и лежит до сих пор.
– А как вы думаете, разрешат нам воспользоваться этим аппаратом теперь? – спросил селенита профессор.
– Я думаю. Я не вижу, по крайней мере, причины, почему бы вам могли отказать.
– О, это было бы такое счастье, такое счастье, – проговорил старый ученый, представляя себе полет в межпланетном пространстве.
– Но вот какое затруднение, – обратился к нему Сломка. – Раз отраженный свет является двигателем прибора, во всяком случае довольно тяжелого, то необходимо огромное количество световых лучей, чтобы привести его в движение. Мне кажется, нужен рефлектор, имеющий не менее километра в диаметре.
– Почему же?
– Как почему? Подумайте, ведь этот аппарат должен пролететь 12 миллионов миль! Двенадцать миллионов! Какая масса света должна быть превращена в механическую двигательную энергию!
– Ну, положим, что это расстояние смело может быть уменьшено вдвое, – возразил профессор. – Нам ведь надо лишь долететь до пояса равновесия, а там аппарат понесется в силу своей тяжести.
– Все-таки… – начал инженер.
Телинга прервал его:
– Изобретатель прибора вычислил, что для движения его совершенно достаточно такое количества солнечных лучей, какое может быть отражено параболическим зеркалом, имеющим пятьдесят метров высоты и двести пятьдесят ширины.
– Все равно, – возразил инженер. – Где мы достанем такой рефлектор?
– Он хранится в разобранном виде вместе с аппаратом.
Сломка хотел было еще возразить, но Фламмарион не вытерпел.
– Удивляюсь, Вячеслав, что у тебя за манера вечно спорить? Вычисли-ка лучше, когда мы достигнем Венеры, если действительно будем лететь туда, движимые светом!
Но вычислением уже занялся старый ученый. Дрожащей от нетерпения рукой он писал цифру за цифрой в своей книжке: вычитал, делил, умножал.
– Пять земных суток! – вскричал он наконец. – Только пять суток. Ровно через сто двадцать часов мы будем на Венере! Неужели пять суток? – прибавил он. – Значит, мы достигнем Венеры раньше, чем Шарп?
– Да, если бы мы отправились сейчас, – с улыбкой отвечал инженер. – Но ведь ночь продолжится еще сотни часов, и когда мы, наконец, пустимся в дорогу, Шарпу останется пролететь всего каких-нибудь три миллиона миль. Но это неважно, прилетим мы на Венеру раньше или позже Шарпа. Самое важное, чтобы все части аппарата оказались в целости, и мы могли бы ими воспользоваться.