У него от гнева сорвался голос. Рой в приступе жалости к самому себе чуть не всхлипнул. Мак-Катчен оставался невозмутим.
— Мороз все крепчал, — снова заговорил Джимми, — а у нас не было ни отопления, ни даже теплой одежды. Нам приходилось растапливать воду и пищу. Мы совершенно закоченели, мы не в силах были пошевельнуться. Это был, говорю я вам, сущий ад, только в перевернутом виде. — Он замолчал: ему не хватало слов.
Теперь начал высказываться Рой:
— В двадцати миллионах миль от Солнца я отморозил уши. Повторяю: отморозил! — Он угрожающе потряс кулаком под носом у Мак-Катчена. — А все из-за вас. Вы нас в это втравили! Замерзая, мы поклялись, что вы свое получите, и мы сдержим клятву! Давай, Джимми, начинай! Мы и так потеряли достаточно времени.
— Погодите, ребята, — заговорил наконец Мак-Катчен. — Я хочу понять. Значит, поле так здорово действует? Оно не только не пропускает радиации извне, но и поглощает имеющееся тепло?
Джимми только утвердительно что-то промычал.
— И из-за этого вы целую неделю мерзли?
Мычание повторилось.
И тут произошло нечто в высшей степени странное, прямо-таки невероятное: Мак-Катчен, «Старая Кислятина», человек, «лишенный мускулов смеха», улыбнулся. Да, он показал в улыбке зубы! Больше того, он улыбался все шире и шире, а затем у него вырвался скрипучий смешок. Хотя вначале дело с непривычки шло туго, но понемногу смешки стали звучать все громче, пока не перешли наконец в полноценный смех, а тот — уже в рев. Мак-Катчен один раз в жизни вознаграждал себя за свою вечную кислую угрюмость.
Тряслись стены, дребезжали оконные стекла, а гомерический хохот все не утихал. Рой и Джимми стояли, разинув рты. Изумленный бухгалтер в отчаянном приступе храбрости сунулся в кабинет — да так и застыл. Другие сотрудники столпились за дверью и благоговейным шепотом обсуждали небывалое событие. Мак-Катчен смеялся!
Генеральный директор долго не мог успокоиться. Но наконец хохот его, завершившись финальным пароксизмом мелких смешков, умолк, и багровое от непривычного напряжения лицо обратилось к асам Межпланетной почты, чей гнев давно уже сменился изумлением.
— Ребята, — Мак-Катчен все еще ухмылялся, словно заводная игрушка, — это лучшая в моей жизни шутка. Вы получите по два оклада каждый. — После смеха у него началась икота.
Асов его щедрость не тронула. Джимми сердито спросил:
— Что вас так рассмешило? Лично я не вижу причин для смеха.
— Послушайте, ребята, перед моим вылетом на Венеру я дал каждому из вас несколько листков с отпечатанными инструкциями. Что вы с ними сделали?
Возникло короткое замешательство.
— Не знаю, — буркнул Рой. — Я свои куда-то сунул.
— А я в свои не заглянул, просто забыл о них. — Джимми почувствовал себя неловко.
— Видите! — торжествовал Мак-Катчен. — Вы пострадали из-за собственной глупости.
— Как это? — удивился Джимми. — Майор Вэйд сообщил нам все необходимое о корабле. К тому же от вас мы едва ли можем узнать что-нибудь новое в этой области.
— Вы уверены? Вэйд, совершенно очевидно, забыл одну мелочь, содержавшуюся в моих инструкциях. Интенсивность дефлекторного поля регулируется. Перед вашим стартом установили максимальную интенсивность, вот и все. — Его снова стал разбирать смех. — Возьми вы на себя труд прочитать эти листки, вы знали бы, что простой поворот рычажка, — он жестом изобразил это, — может ослабить действие поля до желаемого уровня и пропустить столько радиации, сколько вам нужно. — Смешки стали громче. — Целую неделю вы мерзли, потому что у вас не хватило ума повернуть рычаг. И после этого вы, пилоты-асы, являетесь ко мне с претензиями. Ну и смех! — Когда он справился с новым приступом хохота, асов в кабинете уже не было.
Внизу, на аллее, мальчик лет десяти с величайшим интересом и удивлением наблюдал, как двое взрослых людей, забыв, что они взрослые, наскакивают друг на друга, не соблюдая никаких правил, а просто колошматя и лягаясь.
Isaac Asimov. Ring Around the Sun (1940).
Журнал "Природа и человек", № 5, 1986 г.
Перевела с английского Татьяна Гинзбург
Иллюстрация И. Гончарука
Первая публикация в журнале "Future Fiction", March 1940.[1]