Все на продажу
Перенос столицы в 1864 году оказался для туринцев тяжелейшей психологической травмой. Из центра большого и перспективного королевства город в одночасье превратился в обычный областной центр — причем на задворках нового государства. Это не могло не вызвать в жителях горечи и обиды на «неблагодарную Италию». В ожидании протестов в Турин были стянуты войска из других областей. Когда в сентябре 1864-го толпа и в самом деле вышла на две главные городские площади, Сан-Карло и Кастелло (Дворцовую), солдаты открыли огонь: 50 человек погибли, 130 были ранены. Чтобы как-то загладить инцидент, правительство выделило городу 100 миллионов лир — приличную по тем временам сумму. Однако этот «широкий» жест горожане сочли унизительным, а мэр воскликнул: «Турин не продается!» Тем более что и эта сумма не могла компенсировать колоссальный ущерб, нанесенный городу утратой политического престижа, оттоком капитала и мозгов. В 1864 году Турин покинули не только двор, министры, но и интеллектуальная элита. Последующие десятилетия стали тяжелейшими в истории города: один кризис следовал за другим — демографический, банковский, сельскохозяйственный. Только к 1880-м группе профессоров и промышленников удалось сформулировать новую концепцию Турина — «города рабочих и мыслителей», то есть центра науки и индустрии. Лучшим воплощением ее стал автомобильный концерн ФИАТ (FIAT, Fabbrica Italiana Automobili Torino), основанный в 1899 году. К середине века город стал главным работодателем в стране и «землей обетованной» для южан, а ФИАТ — главным итальянским производителем (только на него приходилось 5% национального ВВП). Влияние владельца концерна Джанни Аньелли в 1950–1970-е годы было настолько велико, что принесло ему прозвище Король Италии.
Все эти изменения не могли не отразиться на облике города. С начала ХХ века Турин — одна из столиц ар-нуво. В этом стиле строились целые кварталы, в особенности виллы на живописных холмах вдоль реки По, где и сейчас проживает городская элита. В то же время на окраинах множились безликие заводские кварталы, едва успевая принимать натиск тех, кто ехал в Турин в поисках лучшей доли: за 20 послевоенных лет население фабричного района Мирафьори выросло в семь с половиной раз. Двойственность вообще отличает историю Турина ХХ века: города богатых и утонченных «промышленных аристократов» и города пролетариата и рабочих движений. В конце 1970-х Турин — одна из основных крепостей левых радикалов и «Красных бригад»: только с 1976 по 1980 год здесь было совершено более 1000 терактов, направленных против предпринимателей, журналистов и адвокатов. Общественное напряжение обострялось резким спадом в промышленности: ФИАТ сокращал производство и начал перевод его за границу. К середине 1990-х население города уменьшилось на 300 000 человек по сравнению с 1960-ми, то есть почти на треть. Кто-то вернулся домой на Юг, кто-то уехал искать счастья в Германии или Швейцарии, а оставшиеся попробовали приспособиться к новым условиям жизни (чтобы познакомиться с бывшим рабочим ФИАТа, достаточно вызвать городское такси).
«Индустриальный Турин» — это словосочетание еще лет тридцать назад казалось столь же устойчивым, как когда-то папский Рим. Теперь, после исхода фиатовского производства, оно чаще звучит в контексте «индустриального наследия». Туринцы заботливо переустраивают краснокирпичные фабричные «базилики» в офисные центры и лофты. Пионером реконструкции стал самый известный фиатовский завод — Линготто. Этот гигант с помпой открыли в 1922 году в присутствии короля Виктора Эммануила III. Новаторский по форме, колоссальных размеров — полкилометра в длину! — Линготто поражал воображение современников. Обычно скупой на похвалы, Ле Корбюзье восхищался этой постройкой. Впрочем, автор проекта Джакомо Мате Трукко вдохновлялся не столько конструктивистскими идеями, сколько конвейером Форда, который в Турине решили «завинтить» по вертикали. Автомобили при сборке двигались снизу вверх, с первого до пятого этажа, а в конце концов «вылетали» на крышу здания, где проходили тест-драйв…