Выбрать главу
Fix was sorely disappointed, and tried to obtain an order of arrest from the director of the Bombay police. Фикс был сильно смущен. Он попытался добиться ордера на арест мистера Фогга от начальника бомбейской полиции. This the director refused, as the matter concerned the London office, which alone could legally deliver the warrant. Тот отказал. Дело касалось лондонской полиции, и только она одна могла выдать законное предписание на арест. Подобное строгое соблюдение законности прекрасно объясняется нравами самих англичан, которые весьма щепетильны в вопросах неприкосновенности человеческой личности и не допускают никаких посягательств на нее. Fix did not insist, and was fain to resign himself to await the arrival of the important document; but he was determined not to lose sight of the mysterious rogue as long as he stayed in Bombay. Фикс больше не настаивал: он понял, что должен покориться и ждать ордера. Но он решил не терять из виду этого непроницаемого мошенника во время его пребывания в Бомбее. He did not doubt for a moment, any more than Passepartout, that Phileas Fogg would remain there, at least until it was time for the warrant to arrive. Он не сомневался, что Филеас Фогг здесь задержится, - таково же было, как мы знаем, и мнение Паспарту, - а за это время ордер успеет прибыть. Passepartout, however, had no sooner heard his master's orders on leaving the Mongolia than he saw at once that they were to leave Bombay as they had done Suez and Paris, and that the journey would be extended at least as far as Calcutta, and perhaps beyond that place. Выслушав приказания, полученные от своего господина при высадке с "Монголии", Паспарту понял, что в Бомбее произойдет то же самое, что в Суэце и в Париже, что путешествие здесь не закончится, а продлится по крайней мере до Калькутты, а может быть, и еще дальше.
He began to ask himself if this bet that Mr. Fogg talked about was not really in good earnest, and whether his fate was not in truth forcing him, despite his love of repose, around the world in eighty days! И он спросил себя: "А что, если мистер Фогг держит пари не на шутку и ему, Паспарту, который мечтал о спокойной жизни, в самом деле суждено объехать вокруг света в восемьдесят дней?!" Having purchased the usual quota of shirts and shoes, he took a leisurely promenade about the streets, where crowds of people of many nationalities -Europeans, Persians with pointed caps, Banyas with round turbans, Sindes with square bonnets, Parsees with black mitres, and long-robed Armenians - were collected. Купив сорочки и несколько пар носков, Паспарту тем временем прогуливался по улицам Бомбея. Улицы были полны народа, наряду с европейцами всех национальностей попадались персы в остроконечных колпаках, банианы в круглых тюрбанах, сикхи в четырехугольных колпаках, армяне в долгополых халатах, парсы в высоких черных шапках.
It happened to be the day of a Parsee festival. These descendants of the sect of Zoroaster - the most thrifty, civilised, intelligent, and austere of the East Indians, among whom are counted the richest native merchants of Bombay - were celebrating a sort of religious carnival, with processions and shows, in the midst of which Indian dancing-girls, clothed in rose-coloured gauze, looped up with gold and silver, danced airily, but with perfect modesty, to the sound of viols and the clanging of tambourines. В тот день был праздник парсов, или гебров, которые считают себя прямыми потомками последователей Заратустры; это самые предприимчивые, самые цивилизованные, самые умные, самые суровые жители Индии; к их числу принадлежат ныне наиболее богатые негоцианты -уроженцы Бомбея. Праздник этот представлял собою нечто вроде религиозного карнавала или шествия, сопровождавшегося различными зрелищами; в нем участвовали баядерки, закутанные в розовый газ, расшитый золотыми и серебряными узорами; они с большим искусством и при этом вполне благопристойно танцевали под звуки скрипок и барабанов.
It is needless to say that Passepartout watched these curious ceremonies with staring eyes and gaping mouth, and that his countenance was that of the greenest booby imaginable. Нечего и говорить, что Паспарту смотрел на все эти любопытные церемонии, широко раскрыв глаза, словно малый ребенок. Все это было для него удивительно; все поражало его слух и зрение.
Unhappily for his master, as well as himself, his curiosity drew him unconsciously farther off than he intended to go. К несчастью для него и для его господина, любопытство завлекло Паспарту дальше, чем следовало; и это могло помешать Филеасу Фоггу продолжить его путешествие.
At last, having seen the Parsee carnival wind away in the distance, he was turning his steps towards the station, when he happened to espy the splendid pagoda on Malabar Hill, and was seized with an irresistible desire to see its interior. Насмотревшись вдоволь на шествие парсов, Паспарту направился к вокзалу; на пути ему встретилась чудесная пагода Малабар-Хилл, и ему пришла в голову несчастная мысль осмотреть ее изнутри.
He was quite ignorant that it is forbidden to Christians to enter certain Indian temples, and that even the faithful must not go in without first leaving their shoes outside the door. Он не знал двух вещей: что, во-первых, вход в некоторые индусские пагоды христианам категорически запрещен и, во-вторых, что сами правоверные могут входить туда, лишь оставив свою обувь у порога.