– Они с отцом решили не отменять визит к дедушкам. Вернутся, как и планировали, в воскресенье вечером.
Брант не сразу понял, что адвокат говорит о поездке к родителям Элверда. На миг примерещилось, что Айкена отвезут на хутор.
Кроме слов адвокат одарил Бранта пакетом с чистыми вещами и едой, еще раз заверил, что лишение свободы надолго не затянется, и отбыл. Бранта, прижимающего к себе передачу, отвели уже в другую камеру – чуть почище. Комфортнее.
Адвокат сказал неправду. Бранта выпустили не в понедельник, в воскресенье, во второй половине дня. Пришлось подписать несколько бумаг – адвокат присутствовал, внимательно проверял каждую строчку. После этого Брант получил назад ключи, шнурки от ботинок и документы, и был препровожден к воротам тюрьмы. Там его ожидала машина. Элверд и Айкен.
Сын кинулся, повис у Бранта на шее. Элверд поздоровался, сразу заговорил с адвокатом:
– Моя признательность безмерна.
– Брось, – отмахнулся тот. – Мне было интересно. Никто никогда не обращался ко мне с подобной просьбой. Наша контора нередко занимается уголовными делами: последствия ресторанных кутежей, вождение в нетрезвом виде, употребление наркотиков. Но каждый из клиентов уже имеет добропорядочную биографию. Всего-то надо доказать, что он случайно оступился. Создать добропорядочную биографию из расплывчатых фактов… это был любопытный опыт.
Попрощавшись с адвокатом, поехали домой. Элверд твердо сказал:
– Я вас отвезу. И прослежу, чтобы вы оба вошли в калитку. Мне так будет спокойнее.
Брант кивнул. Попросил остановиться у магазина:
– Я куриной печенки куплю. Она быстро готовится. Надо чем-то поужинать и завтра на работу взять.
– Родители передали пирог с мясом и несколько кусков торта.
– Это мелкому, – ответил Брант.
Он понимал, что в долгу по уши, и еда особого значения не имеет, но все равно хотелось сохранить остатки самоуважения. Если Элверд согласится войти в дом, на столе не должна стоять только еда его родителей.
Элверд согласился. Брант не выдержал, подхватил его на руки, внес через порог, замирая от собственной наглости. Айкен путался под ногами, ронял покупки и гостинцы, пока его не выставили из кухни, снабдив книжкой. Элверд сидел на стуле, кутаясь в куртку – нетопленные комнаты прогревались медленно – осматривался, говорил:
– Теперь ты гражданин, не вызывающий подозрений. Грамоты, табели, восстановленная трудовая книжка. Справка, что ты не служил в армии, потому что был единственным кормильцем семьи.
– Я был штурмовиком, – перебил его Брант. – Ты должен знать. Я должен был сказать тебе раньше. Его второй отец, – он указал на дверь комнаты, куда ушел Айкен, – был снайпером.
– Он погиб? Второй отец?
– Нет, насколько я знаю, нет. Мои родители бы мне сообщили. Наверное, все еще воюет.
– Я думал… – Элверд замялся. – Я думал, он умер при родах. Я видел свидетельство о рождении. Там прочерк в графе.
– Он не захотел, – объяснил Брант. – Может быть, потому что я беспородный. Может, не поэтому.
Элверд выдохнул:
– Пресвятые двуликие, какая глупость! Он ведь выбрал тебя. Нельзя же так…
– По всякому бывает. Послушай… теперь ты всё знаешь. Теперь тебе выбирать. Или ты уходишь, – Брант проглотил завертевшееся на языке «и лучше прямо сейчас, а то я за себя не отвечаю», – или остаешься на ночь.
– Только на одну ночь?
– На все дни и ночи, – ответил Брант.
…Они пошли в душ вместе, убедившись, что Айкен заснул над книжкой. Брант намыливался, прогоняя тюремный запах, позволял Элверду касаться своего тела, оценивать и изучать. Робкие движения разжигали огонь – не рваные языки лесного костра, а ровное сильное пламя плавильной печи. Этот огонь не грозил пожаром, ожогами. Он разгорался для того, чтобы из старого лома выплавилась новая жизнь.
Первый поцелуй отдавал горечью пепла. Каждый следующий отгонял прошлое – искореженное, стылое. Дарил надежду на будущее, манил теплом домашнего очага. Брант старался действовать осторожно – донес своего омегу до кровати, накрыл телом, согревая. Кожей к коже, смешивая запах, изменяя его на двойной дурман.
Элверд быстро намок, потек, постанывая под раскрывающими его пальцами, показывая – «я готов». Брант растер смазку по члену, напоминая себе – «будь осторожен!» – устроил омегу на боку, втиснулся в тугое отверстие, пытаясь не причинять боли. Элверд заерзал, рванулся в сторону и тут же притих. С каждым движением они привыкали друг к другу. Брант быстрее, Элверд – дольше. Удивленный, наполненный первым удовольствием стон омеги стал наградой для альфы. Смазка перемешивалась с каплями пота. Простыню запятнала пара капель крови. Брант унюхал железистый запах, ускорил движения бедер, рыча, чувствуя, как набухает узел. Элверд терзал смятую подушку, хрипло шептал: «Хорошо, да, хорошо…» Они слились воедино, переживая короткий, самый яркий пик сцепки, дружно обмякли, ожидая, пока спадет узел.
Элверд заговорил, когда они уже расцепились, устроились в уютном коконе из одеял.
– О чем ты думаешь?
– О том, что сегодня забыл шоколадку купить мелкому, – честно признался Брант. – Вылетело из головы.
Прохладная ладонь коснулась лба.
– Я тебе завтра напомню, – пообещал Элверд. – Встречу после работы и напомню.
– И послезавтра, – сонно поторговался Брант.
– И послезавтра.
– И после-после-после…
– Всегда.
Брант удовлетворенно фыркнул, прижал к себе Элверда и задремал.
***
Он сначала почувствовал слежку, потом заметил отражение в витрине книжного магазина. Неспешно поднялся на мост. Подождал, пока Илдвайн его догонит.
Замерли, рассматривая друг друга. Долго молчали. Двинулись в шаг, слаженно, как раньше. Брант заговорил первым:
– Ты сюда надолго?
– Проездом, пересадку жду. Говорят, ты женился?
– Да.
– На калеке?
– Да.
Илдвайн поморщился – от свистка тепловоза уши закладывало. Брант вылавливал слова в мешанине привычных звуков: свист, лязг, гудение рельсов, стук колес, усиленные громкой связью голоса диспетчеров.
– Не скучаешь?
– Нет. Некогда скучать. Утром на работу. С работы приходишь, а там двойка, няня уволилась, качели сломали, учитель вызывает в школу, а воспитатель в детский сад.
От знакомой улыбки закружилась голова – первый омега… разве забудешь?
– О, как ты красиво рассказываешь! В гости позовешь? Чтобы я своими глазами полюбовался.
Головокружение как рукой сняло. Брант ощетинился, предупредил:
– Если ты когда-нибудь войдешь в мой дом… если ты расстроишь Айкена или Элверда, напугаешь детей… я полицию вызывать не буду. Собственными руками проблему решу. Понял?
– Понял, – усмехнулся Илдвайн. – Бывай.
Разошлись как случайные прохожие. Брант спустился с моста, зашел в магазин, купил булку свежего хлеба и три шоколадки из серии «Лисьи сказки».
– Одинаковые? – спросила рыженькая продавщица.
– Одинаковые, ты же понимаешь, что с разными потом обиду не распутаешь.
– Что-нибудь еще?
– М-м-м… А дай-ка бутылку вина.
– Праздник решил устроить?
– Ага. У меня каждый день праздник. Надо мужу об этом напомнить.
Дверь магазина закрылась с протяжным скрипом. Ветер донес стук колес – скорый поезд после короткой остановки помчался к морю. Бранту показалось, что в переговоры диспетчеров вплелся вопрос: «Не скучаешь?»
– Тут не заскучаешь, – пробормотал он.
…По улице, обгоняя друг друга и топча палисадники, бежали трое кремовых лисят.