- И долго они шли? - поинтересовалась комтура.
- Ой, да что Вы, святая мать! - замахала руками старушка. - Разве ж я о том думала?! И не помышляла даже! Да и нет у меня этой, как ея, клейсипты! Его милость хотел поставить, да я ж переворачивать не успеваю. Вечно некогда! А тогда и не вспомнила за то!
- А в коридор Вы не выглядывали?
- Оборони меня Господи! - разволновалась Фрида. - Для того ж к упокойнику подойти надо, да через него переступить, а там бошки-то и нет, почитай, и кровяки натекло, страсть! И мыслей таких не было, святая мать! Сабиночка плачет, я с глоткой своей орущей справиться не могу и ребятенка успокоить тоже ж!..
- Хорошо, Фрида, - улыбнулась мать Ванесса. - Ты мне больше не нужна, - воительница опустила взгляд на список. - Так, господа, воинов Святого Престола, бывших в эту ночь в замке, сейчас опрашивают наши сестры. Но Вы, святой брат, тоже составьте списочек причастных, вдруг девочки кого-то пропустят. А вот это интересно... Кто такой Фриц Рот?
- Наш псарь, - сообщил барон. - Но насколько я знаю, он всю ночь был у себя. Его комната при псарне.
- Ваш псарь утверждает, что его сын Хайнц видел преступников.
- Что-то у нас все очевидцы - дети, - ухмыльнулся бейлиф.
- Ничего удивительного, - пожала плечами комтура. - Они намного наблюдательнее взрослых. Хотя, конечно... Зовите псаря, Герхард. Вместе с сыном. Глава 34
Медвежонок проснулся ближе к полудню. Перекатился, оглядывая окрестности, не обнаружил никого чужого, привычно перетек в Облик, принюхался, прислушался, не учуял ничего опасного, перекинулся обратно и уселся рядом с Когтем, с любопытством наблюдающим за метаморфозами брата. Подтянул котелок с кашей непонятного происхождения и, довольно урча, засунул в рот первую ложку.
- Как ушлось? - спросил Коготь.
Ночью, точнее утром, поговорить не удалось. Коготь приполз на рассвете и уснул раньше, чем успел открыть рот. А потом спал младший.
- Нормально, - прошамкал Медвежонок. - Только Аннет, как пришли, опять уселась и запела. И так, пока не уснула. Как ее вести - ума не приложу.
- Придумаем, - отмахнулся Коготь.
- Теперь придумаем, - согласился Медвежонок. - А у тебя нормально?
- Почти.
- Ранен?
- Нет, но побегать пришлось. Когда уходил, там вовсю дрались. Кто, с кем - совершенно непонятно! Чую, нарубили они друг друга... Я светильники разбросал, пара залов наверняка займется. Потушат, конечно, но помучаются.
- Это у моего брата называется: 'тихо', - сообщил лесу Медвежонок. - А еще ругается за моё 'чисто'.
- Отто...
Медвежонок удивленно поднял глаза: он еще мог назвать брата по имени, но Коготь...
- Понимаешь, Отто... У меня не было выхода... Ну никак не получалось...
- Что произошло? - насторожился Медвежонок.
- Он бы убил Сабину... Ну, ту девчонку... И проход...
- Да что случилось?! - чуть не в полный голос взревел младший, вскакивая и перекатываясь в Облик.
- Я Мистфинка кончил, - виновато прошептал Коготь. - Тебе некому мстить...
- Батька Перун и святые угодники! - младший опустился обратно. - Да в задницу этого урода! Сдох, и Нечистый с ним! Главное, ты выбрался. Я тут сижу, как дурак, надо к тебе идти, так малых не бросишь! С ними сидеть, а ты там в одиночку! А Мистфинк...
- Ты же хотел его сам... - промямлил Коготь, чувствуя, как уходит изнутри сосущее чувство.
- Какая разница?! - махнул лапой Медвежонок. - Ты же мой брат. Твоя рука - всё равно, что моя рука.
- А твой нож - мой нож, - подхватил старший.
- Вот! Главное, дед отомщен! Знаешь, он бы гордился тобой!
- Чего-то нас на пафос потянуло, - Коготь протянул брату клыки убитого командора. - Вот, держи ошары! Говорят, эта сука так с убитыми вильдверами поступала! Я и подумал: жизнь за жизнь, зуб за зуб!
- Может, ты и прав, - пожал плечами младший. - Только ну эти бивни в болото! На кой они мне сдались?!
- Сделаешь ожерелье и будешь на шее носить! Или Занозе подаришь. С памятной надписью.
- Многовато чести для ублюдка! Не тянет Мистфинк на саблезуба! Нет уж, сказал 'в болото' - значит в болото!
- Ну и Нечистый с ними, - Коготь замахнулся широким жестом, но передумал. - Лучше на Перунов дуб повешу! Пусть волхвы порадуются! - он аккуратно убрал трофей. - Я там бумагами разжился у него на столе. Тайнописью в основном. Прочитать бы... Или хоть переложить поаккуратнее.
- Легко! Ты лучше скажи, как выбираться будем?
Старший пожал плечами:
- Чернобог его знает. Аннет на лошадь не взгромоздишь. Пешком долго и ненадежно. Остается телега. Под сервов косить - стремно, каждый кнехт докапываться будет, под благородных - рылом не вышли. Что остается? Гистрионы* и прочие миннезингеры! Объявляем набор в труппу Большого Хортицкого Цирка! Только фургон раздобыть надо.
- А если попросят показать что? - скривился Медвежонок.
- Кинжалы побросаю, - отмахнулся Коготь и прошелся по поляне колесом, гнусавя на манер ведущего представление: - Жонглеры, акробаты и протчая, и протчая, и протчая... Каждый номер - смертельный! Каждый день новые зрители, в связи со скоропостижной кончиной старых! Спешите занять своё место на кладбище! Невиданная диковинка! Синяя женщина с фиолетовым младенцем! Поем по-вентски, ругаемся как сапожники!
- А где мы возьмем синюю женщину и фиолетового младенца? - удивленно спросил выбирающийся из кустов Вилли.
- Покрасим твою маму и сестренку! - хмыкнул Медвежонок.
- Так это же видно, что крашеные, - протянул мальчик. - И сходит быстро...
- У нас не видно, - отмел возражение Коготь, замирая в стойке на одной руке. - И не сходит. Главное, пиво с сахаром не давать!
- А назад как? - заинтересовался Вилли.
- А вот тут давать!
- Что давать? - не понял мальчик.
- Пиво с сахаром, - пояснил Медвежонок.
- Урсуле нельзя пиво!
- Значит, будет у тебя фиолетовая сестренка, пока до пива не дорастет.
- Не хочу фиолетовую!
- Можно зеленую, - покладисто согласился старший. - Или серо-буро-малиновую в мелкую крапинку.
- И зеленую не хочу! И красную! И эту... в крапинку!
- Кукушонок, нельзя быть таким занудой! - Коготь крутнулся в воздухе и приземлился на ноги. - Живая сестренка произвольного цвета намного лучше раскрашенного по твоему вкусу жмура! А потому быстро думаем, где взять цирковой фургон!
- Ищем скоморохов и забираем фургон, - предложил Медвежонок.
- Угу, - Коготь подобрал валяющуюся флягу и отхлебнул из нее. - Значит, говоришь, забираем... А артисты ограбленного театра бегут к ближайшему кнехту и... функи начинают шмонать всё, отдаленно напоминающее театр! Купить и то лучше!
- А чем плохо купить? - не понял Вилли.
- Тем, что продадут задорого! А сами тут же купят задешево. И будут на каждом углу свистеть, как они облапошили лохов, подняв лавэ на коляске! И через пару часов функи начинают шмонать всё...
- Кончать гистрионов надо, - вздохнул Медвежонок. - Берем на гоп-стоп, ты снимаешь возницу, я прыгаю в фургон. Концы в воду, и всё шито-крыто.
- Похоже на то... - Коготь тоже погрустнел. - А если там дети будут?..
- Они там всегда есть, - еще сильнее закручинился Медвежонок. - В каждой труппе. Они ж семейные.
Оба угрюмо уставились в землю.
- Неохота? - спросил Коготь.
Медвежонок кивнул.
- И мне неохота. А что делать?
- А это... - Вилли осмотрел пальцы на своих ногах, потом когти на нижних конечностях Медвежонка. - Если поговорить?
- О чем? - махнул рукой младший.
- Ну типа, чтобы они нас с собой взяли!
Братья дружно вскинули головы, уставившись на Вилли ошеломленным взглядом, переглянулись и расплылись в радостной улыбке.
- Кукушонок! Ты гений! - взревел дружный хор.
- Наняться! - Коготь вскочил и снова крутнул колесо. На этот раз только до большой сосны и обратно. - Нанимаемся за жратву для всех и дорогу до Полении! И всё! Болтать некому, все с собой! Я в село! На рынке потолкаюсь, про гистрионов поспрашиваю.