- Нет, конечно, мать её через три подвыподверта и головой между ягодиц, но то, что ты предлагаешь, убьет всех действующих лиц. На самом деле, всё не так страшно, как тебе кажется.
- Да? - приличных слов из уст круля так и не раздалось, зато появился смысл. - И что, по-твоему, там не страшно? С сотней на Орден!
В обсуждаемом письме, написанном на изящнейшей фене с вкраплением наиболее удачных выражений вентских ягеров, любимая и единственная дочка поленского владыки извещала родителя, что получила информацию о перемещении (кое иначе чем 'захватом заложников' не называла) отпрысков наиболее знатных поленских родов в распоряжение командора Ордена Светочей Веры Фридриха фон Каубаха; обдумала сложившуюся ситуацию, потратив на это не менее пяти минут, и пришла к выводу, что ничему хорошему монахи панских наследников не научат, а кроме того подобная ситуация серьезно осложнит 'папочке' игру как во внешней, так и во внутренней политике ('функи потроха в натуре ссучат, а панов на иглу посадят без базара'). Так же любящая дочь сообщала о скоропостижной смерти вышеупомянутого командора ('сыграл в ящик, скотий хахаль'), что может негативно отразиться и на физическом состоянии поленской молодежи ('перережут, как курят').
А потому она, крулевна Ядвига Качиньская, отправляется в небольшое нордвентское поселение Кохфельде, где нашел свой конец ('дал дуба') достойный командор ('этот недоносок'), дабы поддержать бедных детишек и 'в случае чего' вернуть их на родину. Поскольку же наследнице крулевского рода невместно ездить без приличествующей ее сану свиты, пани забирает с собой первую сотню ягеров под командованием капитана Фрая.
А чтобы папочка зря не нервничал, любящая доча напоминала, что где-то в тех же краях находится сварожское посольство, возглавляемое влюбленным в пани Качиньскую княжичем Святославом, а в лесах вокруг Кохфельде партизанят восьмерка 'не худших лучников Полении' и 'отмороженная парочка несовершеннолетних ларгов', причем все вышеупомянутые будут счастливы оказать отроковице Ядзе Занозе несколько мелких услуг.
Также вскользь упоминалось, что 'маму' пани Ядвига посветить в свои планы не соизволила: к чему женщине 'в положении' лишние переживания?
- Поскольку вельможна пани планирует воспользоваться помощью, - канцлер аккуратно сложил письмо, - в её распоряжении окажется некоторое количество особых бойцов, причем хорошо подготовленных.
- Малолетних! - отмел возражение Арнольд. - И особый из них только один!
- Сам говорил, что второй - и вовсе зверь, ему даже оружие не выдают, - канцлер с ухмылкой взглянул на остолбеневшего круля. - Но я имею в виду посольство. А это пара дюжин взрослых. Или ты думаешь, княжича только неадекватные бояре сопровождают?
- Не думаю, - буркнул Качиньский.
- Сломя голову Ядзя в драку не полезет, а огниськовыки не решатся тронуть особу королевской крови, - продолжил Леслав. - Привыкай, пан Мариуш, привыкай. Круль ты теперь, и жена твоя - крулица, и дочь - крулевна. Договорятся, скорее всего.
Ответом была новая порция брани, не менее многоэтажной, чем ранее, но произнесенной без прежней экспрессии.
- У тебя сейчас Сенат соберётся, - рыкнул Клевецкий. - На сварожском с ними говорить будешь?
- Разберусь! - Мариуш хотел что-то добавить, но...
Двери кабинета совершенно не пропускали звуки изнутри. Но в стены не забыли вделать парочку хитрых раструбов, дабы творящееся в тронном зале не было секретом для находящихся в кабинете.
'Господней лаской да волею шляхетской...'
- Пошли!
Перенервничавший отец исчез, и в Малый Тронный зал вступил 'Великий круль поленский, конязь летовский... и протчая, и протчая, и протчая'.
Трон в зале присутствовал. Точная копия главного, расположенного в Большом Тронном зале: удобное седалище, подлокотники в форме львиных лап, высокая спинка, увенчанная стилизованной короной. Лапы и корона выточены из светлой, почти белой древесины благородного рюгенского дуба, остальное обито красным шелком: красный с белым - цвета Полении. Сиденье достаточно мягкое, если отбросить помпезную символику - удобное кресло. Но символику отбрасывать никак нельзя: трон есть трон! Стоит в торце зала, напротив парадных дверей, на солидном возвышении, чтобы голова сидящего на троне возвышалась над любыми посетителями: понимать должны, сволочи, кто здесь круль, а кто - пыль под сапогами Его Величества.
Но это всё для посторонних. А когда собирается Сенат, трон пустует. В Полении все шляхтичи равны, круль лишь первый среди них, невместно вельможному пану пред остальными нос задирать. Тем паче, в Сенат кого попало не изберут! Потому хоть и председательствует круль на заседаниях Сената, но сидит не на троне, а во главе большого овального стола, за которым и остальные паны устроились. И каждый право голоса имеет. А полномочия у сената дюже велики, без его одобрения ни один крулев указ в силу не вступит. Даже войну супостату какому без сенатского ведома объявить - не в крулевых силах. То есть в крулёвых, конечно: право такое у любого шляхтича есть, да только на свой страх и риск и своими силами. Остальные не поддержат. А коронную армию и вовсе использовать нельзя. Да и что это за армия такая, коронная! У многих шляхтичей поболе будет. Так что круль не на троне сидит, а как все, за столом, разве что кресло его чуть роскошней, да поставлено в торце, 'во главе', так сказать. Да входит правитель последним, когда остальные-прочие уже расселись и делают вид, что ждут Его Величество. Вот и сейчас пан Леслав, обогнав начальство, прошмыгнул на собственное место.
Мариуш же остановился в дверях, окинул взглядом зал и только после этого величественно проследовал к крулевскому креслу.
- День добрый, панове, - усевшись, начал он. - Мы собрались для решения всего одного, но важного вопроса. Орден Очистительного Пламени созывает войска для Очистительного Похода на врагов Святого Престола. Кто именно эти пресловутые враги не озвучивается, но секрет сей прозрачен, как кусок лучшего венецкого стекла. Путь Воинов Господа будет лежать через земли Полении. Мы можем присоединить свои силы к Святому Воинству, можем просто пропустить войско Столпа Веры или наглухо закрыть границу, - круль сделал паузу. - Прошу высказываться.
Сенаторы не спешили. Собственное мнение по обсуждаемому вопросу, равно как и по любому другому, конечно же, имел каждый. Но ни один не торопился озвучивать его первым.
- Да что тут думать, - самым решительным, как обычно, оказался пан Пилсудский. - Разве может истинный шляхтич пропустить добрую свалку?! Поднимем язычников на гусарские пики! Заодно вернем исконно поленские земли за Бугом. До самого Кия!
Отвага компенсировала пану Юзефу, как, впрочем, и большинству Пилсудских, некоторую прямолинейность мышления.
- Не скажите, - покачал головой пан Понятовский. - Не забывайте, что воевать придется со Зверями. Ларги - серьезный противник.
Пан Ежи мыслил столь же гибко, как и его вечный оппонент, но был традиционно осторожен, благодаря чему неплохо уравновешивал пана Юзефа.
- И что? - Пилсудский вскочил на ноги и возбужденно замахал руками. - Разве может это остановить истинного шляхтича? Поднимем ларгов на гусарские пики!
- Пан Юзеф излишне оптимистичен, - пробурчал пан Сапега. - Но прав по сути. Наш долг, как людей истинно верных Господу нашему...
Набожность пана Бориса была известна всем присутствующим.
- Не скажите, пан Борис, - перебил Вишневецкий, не считающий возможным хоть в чем-то отстать от недавнего соперника на выборах. - Орден - еще не вся церковь! И не все духовные отцы поддерживают данное предприятие. Впрочем, язычников наказать, безусловно, надо! Предлагаю пропустить армию Ордена, а самим выступить чуть позже, когда воины Господа выбьют Зверей...
- Церковь едина, сын мой, - пророкотал бас поленского архиепископа Миколая Тромбы, - но в словах твоих есть рациональное зерно.