— Мне не всё равно, — спокойно отозвалась Оля, переплетая пальцы и снизу вверх глядя на Веррана. Ясные глаза её выражали терпение, в них отчаянными солнечными лучиками таяли рыжие искры. Точно проверяя её на выдержку, гость говорил чётко, но неспешно, однако теперь понял: таким из равновесия не выведешь. Девушка продолжила: — Но я слушаю.
Она не смешивает их в одну палитру. Даже поодиночке члены разных группировок разные. Нельзя всех под одну гребёнку ровнять — с этим-то правилом Оля была знакома как никто иной.
— Как именно действует ваша странность? — спросил Верран прямо.
«Это проверка, — сверкнула молнией мысль, — он и так знает, но хочет услышать, что отвечу я сама».
— «Контроль влияния» позволяет мне усиливать или ослаблять странность или контроль человека над ней, — покорно повелась на его уловку девушка. — В присутствии другой странности и за её счёт.
— То есть вам необходимы двое странных для работы?
— Тот, кто хочет подавить или взять под контроль свою способность, и тот, кто позволить регулировать силу и контроль своей. — Оля кивнула. Она подняла подбородок и не сводила открытого взора с собеседника. — С уличными я действую иначе и другим образом. Но ведь у вас достаточно сотрудников.
Живописный вид на лесные дорожки и другие дома, тонувшие в тенях игольчатых ветвей, свежий ветер с привкусом грядущего дождя. Верран слегка лишь поворачивал голову, чтобы всё это увидеть, и заговорил вновь:
— У Лектория появилась новая проблема, с которой желали бы справиться как можно скорее.
— Проблема? — Оля нахмурилась. — Со странностью?
— У одной занятной игрушки появились неприятные признаки. — Во всяком случае, Верран отвечал прямо и откровенно, но от его слов девушку пробрал холод. — Нам необходимо пронаблюдать действие её странности.
— «Игрушки»? Простите, но я не понимаю вашу формулировку. Эта «игрушка» — человек?
— Ничуть. Однако же, вам важно, кто ваш заказчик?
— Я не беру заказы, а помогаю по доброй воле. И я работаю только с людьми.
Взгляды пересеклись, как скрестились бы мечи противников. Оля не отвернулась, всё такая же прямая и уверенная, и Верран хмыкнул каким-то своим мыслям, чуть покачав головой. С такого ракурса его шрам было хорошо видно, и Оля подумала: странно, что он не обратился к кому-нибудь с лечащей странностью, чтобы внешность свою подправить. Видимо, не все к внешней красоте стремятся. Хм.
Интересно, будь возможность, исправила бы Оля?..
Она решительно отбросила любые посторонние размышления.
— Если бы вам действительно нужна была моя помощь, — начала она неторопливо, — вы бы не стали сразу заявлять о своём отношении к этой «игрушке». Это что, проверка?
— Вы умнее, чем я полагал.
— Я связываю между собой различные враждующие группировки.
— Разумеется, нужен ум. — Верран ещё раз смерил её изучающим взглядом. — Что ж… Это не была проверка, а скорее оценка вашего поведения. Вы нам подходите. Не хотите вступить в Лекторий?
От внезапности такого предложения Оля выпала в осадок. Загнать в тупик не вышло: она тут же опомнилась, взяла себя в руки. Конечно, это тонкий расчёт, который она пока не может охватить, да и не настолько же всё плохо с этой «игрушкой», что её решили перетянуть на сторону Лектория? Перебрав в памяти события последнего года, Оля взвесила всё, но так и не нашла причины ни с того ни с сего звать её в организацию.
Однако Верран, кажется, серьёзно ждал ответа, и девушка решила действовать осторожно — как всегда.
— Не имею такого желания. — Она чуть наклонила голову, глядя исподлобья, но чтобы её лицо ещё было видно. Это не знак покорности. — Нет.
— Что ж, моё дело — предложить. Содействовать также не соглашаетесь?
— Также.
— Ваше право. — Всё-таки он был зол. Оля, не боясь гнева, склонила голову набок. Верран подал ей руку, и она пожала, на краткое мгновение ощутив сухость и холод чужой ладони. С долей едкости мужчина проговорил: — Благодарю… за разговор. Доброго дня, мадмуазель.
Он рывком отвернулся и направился к автомобилю. Оля не двигалась с места, наблюдая, как он сел за руль и скоро покинул пределы участка, мелькнув яркой синевой за ветвями. Только тогда она позволила себе расслабиться и вздохнуть полной грудью. Где-то за спиной послышался голос:
— И впрямь доброго, мадмуазель.
Оля потянулась через правое плечо и улыбнулась.
— Привет, Дима, — с усталой радостью сказала она.
— Сколько раз просил не называть меня так, — цыкнул другой гость: в отличие от предыдущего, этого Оля хорошо знала и не могла не любить. Он привычно скользнул мимо и встал напротив, чтобы ей было удобно. Такой же хилый, болезненный вид, бледная кожа и контраст с ней чёрных тонов — в волосах и одежде. Смотрел молодой гот настороженно, но его беспокойство не отзывалось в Оле — оно было направлено в сторону, в которой скрылся Верран. Дмитрий поинтересовался: — Этот-то что тут забыл?
— Ты его знаешь?
— Поверхностно. — Друг помялся. — Он один из лидеров Лектория.
Лидер.
Дыхание перехватило, но лишь на мгновение. Оля кивнула:
— Он держался похоже, но я надеялась, что ошибаюсь. Предлагал присоединиться.
— И что, мне уже считать тебя врагом? — хмыкнул гот.
— Не говори глупостей. Прогуляемся?
Они направились по специально проложенной дорожке, дугой огибавшей часть леса и возвращавшейся к дому. Никто не начинал разговор: Оля прокручивала состоявшуюся беседу и варианты будущего, Дмитрий был поглощён тяжёлой и мрачной задумчивостью. Она леденящим сквозняком гуляла в его глазах, а края карманов брюк он сжимал так, что костяшки стали ещё белее. Оля мягко коснулась его пальцев своими, заставляя обратить внимание на себя.
— Что-то случилось? — мягко спросила она.
Тёплая летняя зелень обволакивала ощущением спокойствия, словно лес так и говорил не переживать. Дмитрий наклонился, подняв с земли отколотую иголистую веточку, и протянул спутнице, та приняла и поднесла к лицу, вдыхая приятный еловый запах, поверх улыбаясь другу. Оля контактировала с разными людьми, особенно много было нейтралов — не принимавших ни сторону NOTE, ни сторону Лектория. Однако этот человек был ей особенно дорог, почти как член семьи. Дмитрий отрицал, говорил, что заглядывал лишь из-за скуки, но Оля всё равно считала его своим другом. Тем более этот унылый молодой человек хоть и делал вид, что плевать хотел на её самочувствие, незаметно укрывал её трепетной заботой. Для Оли это было не ново, но вызывало много тёплых чувств — исключительно дружеских, к слову.
— Помнишь россказни Алсу, что приближается война? — Дмитрий покачал головой, отчего не собранные в хвост длинные волосы заколыхались чёрным занавесом. Несколько прямых прядей спадали на лицо, и парень их с досадой убирал. — Мне кажется, время настало.
Он замолчал. Оля, подождав и вслушиваясь в темп его шагов, заговорила сама:
— Верран приехал, словно чтобы проверить меня. Для чего?
— У тебя особенное положение среди странных. В Авельске, во всяком случае. — Друг пожал плечами.
— Мне не нравится то, что они делают, — тихо и грустно произнесла Оля, опуская голову. Даже сейчас тревога не оставляла её. — Всем ведь тяжело… Почему мы не можем просто объединиться?
— NOTE лелеют эту же мысль, но в итоге Лекторий идет против них.
— А почему ты нейтрал, Дим… Дмитрий?
Спрашивать о таком было не принято. Уличные сразу скалились и закрывались, люди, принадлежащие организациям, негодовали, и Оля перестала интересоваться тем, что её не касалось. Она и сейчас не требовала ответа — но всё же его получила.