— Да? — опешила Али. — Странно, за прошедший месяц я не чуяла и не замечала слежки…
Возможно, потому, что предполагала в порыве ничем необъяснимой наивности, что ловец должен лично заниматься наблюдением за её персоной, и ожидала увидеть его, а не кого-то из его подчинённых. Нет бы подумать логически — откуда у Ройса столько свободного времени, чтобы нянькой сидеть при Али?
— Это не слежка, это охрана и необходимые меры безопасности, — поправил Ройс строго. — Я помню, что ты можешь за себя постоять, но, кроме людей и относительно безобидных видов нечисти, есть масса тех, с кем волку-оборотню справиться не по силам, тем более в одиночку. Да и среди людей всякие… особи встречаются. И об охотниках этого мира забывать не стоит.
— Я в этом мире родилась и выросла и, как видишь, ничего со мной не случилось за неполных три десятилетия.
— Быть так или иначе связанным со мной, с таким, как я, всегда гарант повышения риска. Ловцы не зря предпочитают одиночество и порой остаются верны ему до самого конца. Привязанности для любого ловца, охотника, наёмника из теневых — слабость и рычаг воздействия со стороны как потенциальных целей, так и конкурентов.
— Хоть мы все и зовём тебя ловцом, но по факту ты давно не рядовой ловец и не безликий охотник-наёмник, — напомнила Али справедливости ради. — Ты, как-никак, глава СБ князя.
— Мне удалось подняться, — согласился Ройс и усмехнулся с неожиданной горьковатой иронией. — По меркам этого мира я, можно сказать, сделал удачную карьеру, выбился из грязи в князи, дослужился до кресла начальника. Но немногим случается стать кем-то ещё. Чаще всего ловцы или погибают на заданиях, или если чувствуют, что достигли предела, то уезжают подальше ото всех и до конца дней своих ведут затворнический образ жизни. Редко кто после обзаводится семьёй или друзьями… если ловец вообще дожил до столь почтенных лет в своём уме и относительной физической крепости, то с большой долей вероятности ему уже не нужны никакие связи в принципе.
— А ещё у тебя есть друг.
— Есть. Но сама понимаешь, статус Дэса делает его… более недосягаемым.
Ну да, целый князь это вам не обычная компания друзей-подружек, пусть бы даже межвидовая. На монаршую персону из другого мира зубы не больно-то точить будешь, уж всяко не походя, сугубо из-за связи с Ройсом, и в качестве рычага воздействия использовать его не шибко удобно. И вообще князь далеко, со своей охраной и способностью сжечь всё, что плохо лежит, а маленькая и почти безобидная волчица Алионор вот она, бери не хочу…
— Понимаю, — кивнула Али. — Впрочем, вопрос в другом. Что заставило твою цель вообразить, будто я гожусь для этого самого использования? Мой адрес второй по частоте запросов в дворцовой базе… я, конечно, регулярно мотаюсь в гости к Эжени, но до недавних пор как-то не предполагала, что он может поспорить по популярности с адресом здешних апартаментов Дэсмонда. Или твои визиты их удвоили? Ты периодически околачиваешься поблизости, и нюанс сей уже известен, похоже, довольно многим и не только тем, кто напрямую связан с тобой или Дэсмондом. Ты уверяешь, что всё исключительно ради моей безопасности как лица из ближнего круга княгини, однако при том не бегаешь с той же похвальной ретивостью за Юлиссой или мамой Эжени… то есть княжеская тёща не так важна, как я? Лестно, честное слово. А за Арнетти вы тоже приглядываете или ей как человеку не положено княжеские ресурсы на себя перетягивать?
— За Арнетти есть кому… приглядеть.
— Хорошо. Так на основании чего цель сделала столь необычные выводы? Ты говоришь, мне лучше не знать подробностей, но как можно пребывать в счастливом неведении, когда дело касается меня?
— Вероятно, он сделал… неверные выводы.
— Неужели?
И волчица категорически не согласна быть «неверным выводом».
Они вышли к ступенчатой гряде девятиэтажек, миновали первое здание и свернули во двор между домом Али и соседним. Фонари — как обычно, впрочем, — горели вдоль дома Али, сквозная дорога же, тянущаяся мимо соседнего, довольствовалась лишь светом ламп под козырьками подъездов. По пёстрой детской площадке ещё вовсю бегали с криками дети, на скамейках по периметру сидели взрослые, переговаривающиеся о чём-то. Белели пышные снежные кроны вишен возле подъездов, лёгкий ветерок приносил слабый щекочущий аромат только-только зацветающей черёмухи.
Али остановилась на асфальтированной дорожке перед своим подъездом, между зеленью кустов сирени и клонящимися к земле шапками вишни. Повернулась к Ройсу, посмотрела вопросительно, ожидая продолжения объяснений.
Или хотя бы возврата рюкзака, в кармашке которого лежали ключи.
— Быть может, ты всё же погостишь у Эжени? — ловец говорил негромко, с мягкой настойчивостью и смотрел под стать интонации, ласково, убеждённо, но без привычного суховатого равнодушия или холодного презрения. — Мне действительно было бы так спокойнее. Отправишься завтра или послезавтра, побудешь у Эжени неделю, возможно, меньше, тебе скажут, когда всё закончится. После можешь вернуться сюда и поступать сообразно своим первоначальным планам.
Волчица не возражала вписать в оные планы и Ройса, в то время как человек терялся в догадках, и желая озвучить свои предположения, и опасаясь произносить их вслух.
— А ты?
— Постараюсь не задерживать твоё пребывание во дворце дольше необходимого.
— Если я уеду, ты, наверное, вздохнёшь с облегчением.
— Едва ли твой переезд что-то изменит в этом отношении.
— То есть продолжишь следить за мной и у родителей?
— Али, повторяю, это не слежка, это охрана и меры безопасности.
— Для охраны выделяют охранников, а не начальство занимается этим лично.
— Моё положение ещё не означает, что нынче я только и делаю, что сижу безвылазно в кабинете и отдаю приказы другим, а сам пальцем о палец не ударяю.
— Ну да… а правда, что на прошлогоднюю вылазку в замок тёмного князя ты вызвался сам? — спросила Али в лоб.
— Да, — ни маска спокойного, непроницаемого выражения лица не сползла даже на мгновение, ни голос не дрогнул.
— Из-за меня? Вернее, из-за того, что Юл и моя подруга?
Несколько секунд Ройс молчал и наконец выдал короткое, ёмкое:
— Да, — помолчал ещё и добавил: — Хоть необходимости в том было на редкость мало.
— Действительно, — не стала отрицать очевидное Али. — Но тогда получается…
— Получается, Али, — ловец шагнул вдруг вплотную к ней, глядя глаза в глаза, отчего и волчица подобралась, и человек заволновался, не ведая, каков может быть ответ.
На самом деле может быть сто и один вариант, что там получается.
Или не получается.
И то, чего желала волчица и опасался человек, могло оказаться далеко не первым пунктом в импровизированном этом списке.
— Я хорошо — слишком хорошо — знаю, кто я, — теперь голос звучал едва слышно, только со слухом оборотня слова разбирать, а взгляд потяжелел, потемнел, обжигая снежной вьюгой. Сойти бы с этого места, отступить на пресловутое безопасное расстояние — кому известно наверняка, чего ждать от этих ледяных демонов? — да только у человека не набиралось сил, а волчица вовсе не мыслила убегать от пары. — И знаю, кто ты. Знаю, в каких мирах мы оба живём. Знаю, что ты — и твои друзья — обо мне думаете.
— Мы не… — всё-таки попыталась возразить Али.
— Знаю, — покачал головой Ройс, отметая робкие её оправдания. — Не буду уверять, будто абсолютно всё из того, что ты слышала обо мне и что думаешь, — вымысел, неправильно истолкованная информация или чужие наговоры. Я тот, кто я есть, с прошлым, которого не изменить. Ты городская волчица, домашняя девочка и ты безмерно далека от всего, что и по сей день составляет мою жизнь, и мне бы не хотелось, чтобы ты и на полшага к этому приближалась. По мнению большинства, я ледяное существо, в принципе не способное чувствовать, испытывать какие-либо эмоции, а то, что отражается на моём лице — маска, мимикрия, выработанная за много лет привычка изображать какое-то подобие эмоций, требуемых в той или иной ситуации. Внутри же я пуст, кусок старого льда, могущий разве что разбиться. Но я чувствую. Постоянную тревогу за тебя, страх, что с тобой что-то случится. Острое понимание, что у тебя своя жизнь, отличная от моей, и я не имею никакого права вовлекать тебя в свою. Неизбывную горечь, что ты всегда будешь далека от меня. И не посмотришь в мою сторону иначе, чем с настороженным недоумением.