Надо было в глаз.
Перекатившись через стол, я выхватила из-за пояса орущего мужика кинжал и полоснула наемника по бедру, вогнала клинок в бок стоявшему слева, прорываясь к окну, успела сломать кадык третьему, а потом в голове взорвался огненный шар. Последним, что я услышала, прежде чем потерять сознание, был голос леди Лойр:
— Такую вазу разбила…
Очнулась я висящей вниз головой — меня везли, перекинув через седло. В ушах шумело, рана за ухом кровила; темные, почти черные капли стекали на щеку и срывались вниз, засыхая на растрепанных косах.
Главного среди наемников, того, кому я распорола ногу и проткнула руку, звали Арз — он все не замолкал, поливая меня бранью и рассматривая наспех перевязанную ладонь.
— С-сука! Правую руку!..
Его приятели помалкивали и настороженно косились на меня.
Потом была короткая остановка у Ратуши — Арз отправил графу радостное известие.
— Его Сиятельство будет к ночи, — довольно сообщил он, вернувшись. — Велел привезти девку в «Бронзовый щит».
— Там дорого, — вздохнул кто-то.
— Так нам не обязательно там сидеть, — рассудил Арз. — Пока можно и таверной попроще перебиться.
— Или не таверной, — подсказал наемник, тенью следовавший за предводителем.
— Или не таверной, — согласился Арз. — Главное, чтоб шлюхи чистые и лекарь был — руку осмотреть.
Коней пустили рысью, и меня немилосердно затрясло. Каждый лошадиный шаг отзывался тупой болью в затылке, а голоса вокруг сливались в невнятный рокот, похожий на шум прибоя. Несколько раз наемников останавливала городская стража, но, услышав магическое «граф Йарра», неизменно отпускала.
Кварталы Вздохов здесь были точно такие же, как в Эйльре, — сначала богатые бордели, ниже по улице — дешевле, на отшибе — совсем уж дыры. И запах такой же — тяжелый, приторный, пудровый, как если бы смердящую рану залили духами.
Благо, внутрь меня не потащили, решив оставить на конюшне. Потом долго спорили, кто будет охранять. Не повезло Иону — племяннику Арза. Не посмев ослушаться дядьки, этот гаденыш отыгрался на мне — сначала швырнув на дощатый, лишь слегка присыпанный соломой пол, а потом стянув веревкой и без того затекшие руки так, что я заорала от боли.
— Урод!
— Заткнись! — рявкнул он, отвесив мне пощечину. Прошелся туда-сюда и опустился у стены напротив, поигрывая ножом.
Я заворочалась, усаживаясь хоть сколько-нибудь удобнее и в красках представляя будущий разговор с Йаррой. Что я там собиралась ему врать? «Простите, помутнение нашло»?
Но, кажется, помутнение нашло на мальчишку-охранника.
— А ты ничего, хорошенькая, — заявил Ион, придвигаясь ближе и кладя ладонь мне на лодыжку.
— Руки убери, — сквозь зубы посоветовала я.
— Ой, какие мы грозные, — насмешливо протянул мальчишка, проверяя узлы у меня на ногах. Грязная рука скользнула выше, мазнула колено.
— Граф с тебя шкуру спустит.
— За тебя, что ли?..
Я стиснула ноги и дернулась, отодвигаясь. Горе-охранник осклабился и потянулся за мной. Это был шанс, который я не могла упустить. Чуть отвернулась и резким коротким движением впечатала голову в его нос, а потом, спружинив ноги, пнула под ребра. Мальчишка отлетел, ударился о двери стойла и сполз на пол.
Когда в конюшню вошел Арз, я почти перепилила веревки на ногах. Ему и другим наемникам хватило одного взгляда на Йона, лежащего в неестественной позе, на меня с ножом, неловко зажатым между связанными руками.
— Курва!
Первый удар пришелся в живот, и мир перевернулся. Так больно мне не было никогда — перед глазами плавали круги, рог наполнился едкой желчью. Я подогнула колени, пытаясь хоть как-то закрыться, и меня вырвало прямо на юбку. А удары сыпались один за другим — по спине, по ногам…
Очнулась я от вылитого на меня ведра воды. Захлебнулась, закашляла, отплевываясь и пытаясь сфокусировать взгляд. Перед глазами все плыло, голова раскалывалась, тело сотрясала крупная дрожь.
— Очухалась? Поднимайся!
На веревке меня протащили через весь город.
Помню еще, погода была дрянная. Тот безумный ливень давно прошел, но сила, выпущенная Йаррой из амулетов, все не рассеивалась, каждый день проливаясь короткими, не по-летнему холодными дождями. Ветер бросал в лицо пригоршни влаги, трепал волосы, ноги скользили по мокрым булыжникам, и все, о чем я думала, — не упасть, иначе не встану.
Я настолько замерзла, что не сразу сообразила, почему меня отвязали от лошади и куда тащат, крепко держа под руки. Даже боли от толчка, бросившего меня на пол, не почувствовала. Главным было тепло, благословенное тепло и прочные сосновые доски пола, едва уловимо пахнущие смолой.