– Это эхо взрыва, – ответил я ему, оглядываясь по сторонам.
– Что-что? – ошарашенно спросил тот, не расслышав.
– Эхо взрыва, – повторил я, не повышая голос и уже глядя хранителю в глаза.
– Взрыва… на станции? – прочитал тот мои слова больше по губам.
Слух он точно временно потерял. Ну да, вон и ручеек крови из левого уха.
– Взрыв на станции? – еще раз переспросил хранитель. Ну да, говорит очень громко – сам себя не слышит.
– Нет больше твоей станции.
Я не соврал: запрещенный Кодексом малый конструкт искажения пространства, который создала Ливия по моей просьбе, по мере роста вклинился в пространственное соединение двух точек реальности. Это привело к возмущению созданного энергетического поля портального канала и, сорвав привязку, вызвало такой выплеск энергии, что портальная станция Северореченска только что просто перестала существовать.
С одной стороны, это как реклама – хотите связаться с Рейнаром, наблюдайте высокие грибы громких взрывов в местах своего имущества. Вполне действенный метод, всегда остужает горячие головы – я и раньше так делал. Но сейчас не столько из-за этого просил Ливию создать конструкт. Кроме уничтожения портальной станции в Северореченске отголоском взрыва здесь вывело из строя тайный якорь маяка, так что сюда в течение нескольких месяцев как минимум никто не сможет открыть еще один проход.
Больше в Северном Круге – по крайней мере здесь, на Скаргейле, маяков нет, поэтому от быстроперемещающейся следом погони мы пока избавлены. Сияние на небе удивительно яркое, так что сеть и связь работают или плохо, или очень плохо. Это тоже хорошо. Но нам все равно нужно действовать быстро – опережая новости. Иначе вся стройность моего плана полетит коту под хвост.
Определившись где север, и в каком направлении нам сейчас нужно идти, я посмотрел на хранителя. Сбитая и болтающаяся на груди маска с разорванными цепочками, крайне удивленный вид, золотая мантия до земли. По лесу в такой… не очень удобно, мягко говоря.
– Наверное, в будущем я могу пожалеть об этом решении, – задумчиво и негромко проговорил я, глядя на хранителя.
– Что-что? – снова он не расслышал, и не смог прочитать по губам вопрос. Но по моему взгляду прекрасно понял, что сейчас решается вопрос его жизни и смерти.
Из-за этого осознания служитель ордена моментально побледнел как полотно, а после даже посерел. Я видел, что он с трудом держится на ногах. Ливия, после взгляда на меня, уже поняла, что именно я собираюсь сделать. Она покачала головой, выражая несогласие, но спорить не стала. Шагнув вперед, касанием жизни она приложила к щекам хранителя объятые сиянием ладони. Тот от прикосновения целительницы дернулся, испугавшись, но замер как столб, когда моментально почувствовал улучшение состояния.
– Мне следовало бы тебя убить, – после паузы, глядя в глаза хранителю, произнес я. – Но я не буду этого делать. Тебе лично очень не повезло, что именно ты попался у меня на пути, и я, наверное, даже прошу у тебя за это прощения. Бывает, не держи зла, я не специально. В орден тебе советую не возвращаться – там тебя в любом случае ждет казнь. Не спрашивай, откуда знаю. Да, даже после допроса ментата, когда будет ясна твоя невиновность, тебя не ждет ничего хорошего. Если тебя казнят, считай, что и повезло… Продолжать не буду, думаю, ты и сам знаешь, что делает орден с теми, кому не повезло.
– Но что мне делать? – шепотом произнес хранитель.
– Варгрийское посольство. Они тебе должны за Хвойную заставу, обратись к ним.
После этих слов глаза хранителя расширились – он только сейчас меня узнал.
– Варгрийское посольство там, в Восточном Фолде, – показал я хранителю направление.
– Но… Восточный Фолд далеко, Нордхейм ближе, – не очень уверенно произнес хранитель.
– В Нордхейм сегодня тебе лучше не соваться, – покачал я головой. – И прими совет: не свети свою мантию по пути, в Северном круге хранителей очень не любят. Когда рядом нет дракона Империи или ока инквизиции, налет цивилизованности с нордлингов быстро спадает, думаю, ты об этом наслышан. Бывай, – сделал я прощальный жест. – Постарайся не попасть в руки нордлингам или дознавателям. Все, погнали.
Последнее было обращено уже к Кавендишу и Ливии.
Не оборачиваясь больше на оставшегося на поляне растерянного хранителя, мы двинулись в путь. Быстрым шагом, периодически переходя на бег, мы шли и шли вперед, вдоль изрезанной линии скал побережья фьордов. Мягкий мох пружинил под ногами, шелестели над головой ветвями сосны, порывы ветра то и дело доносили грохот прибоя.
По пути я размышлял, сколько раз за минувшие сутки перемещался во времени: сначала из Семиградья во Врангард на восток из вечера в утро, потом из Бернгланда в Семиградье на запад из утра в ночь, потом из Семиградья в Новогород вновь из вечера в ночь, а теперь вот шагнул через портал из рассвета снова в уходящую в ночь. Пусть ночь и «белая» – темнота в это время года сюда не приходит. Размышляя обо всех этих шагах через часовые пояса, я решил при случае сказать спасибо Алисии за то, что посоветовала мне поспать. Все же шесть часов отдыха явно не были лишними, и я сейчас свеж, бодр и…
– Рейнар.
– Да? – обернулся я к Кавендишу.
– Каков план?
– Перед самым рассветом мы заходим в посольство Конгрегации, забираем старшего трибуна, остальных – тех, кто оказывается в зоне видимости, нейтрализуем.
– Ты думаешь, перед рассветом в отделении Конгрегации будут сидеть и нас ждать?
– Да.
– Это же нерабочее время.
– Они будут сидеть и ждать нас. Старший трибун точно, не волнуйся.
– Ты им письмо, что ли, отправил?
– Конгрегация начала процедуру ареста имущества Великого дома, и наверняка по всем отделениям прошел циркуляр о переходе на усиленный режим службы.
– Сияние.
– Что Сияние?
– Оно яркое. Связи нет.
– Всегда есть возможность передавать короткие шифр-сигналы. Усиление объявлено, не переживай. Так что старший трибун сейчас на месте.
– У Альба есть имущество и в Северном круге?
– Даже если бы не было, это неважно. Есть порядок усиления при действиях против больших фамилий первого сословия.
– Понял, – протянул Кавендиш. – Ну а если его все же нет на месте?
– Возьмем того, кто за него. Непринципиально.
– А зачем нам старший трибун или тот, кто сейчас за него?
– Убить его с особой жестокостью, казнив по закону Северного круга.
– Зачем?
– Чтобы этим порадовать ту, о которой вслух лучше не говорить, иначе у меня ладонь начинает чесаться.
– Казнить обязательно с особой жестокостью?
– Да. Мы на севере, нордлингов и их богов иначе не проймешь.
– А за что казнить?
– За то, что он убил Блайда.
– А это он?
– Да.
– Уверен?
– Да.
– Почему?
– Потому что он инквизитор, вот почему.
– Звучит как оскорбление.
– Звучит как обвинение.
– А если…
– Кавендиш.
– Да?
– Просто делай, что я говорю, и все будет хорошо.
– Делать что?
– То, что я говорю.
– Это я понял. Мне важно знать, что конкретно мы сейчас будет делать и с кем именно.
– Еще раз. В Нордхейме есть посольство…
Ливия очень громко вздохнула, показывая, что беседа ее утомила. Я на мгновение осекся, но после продолжил:
– …посольство инквизиции и там находится старший трибун…
– И это я понял. Почему ты так железобетонно уверен в том, что именно он убил или отдал приказ уничтожить Блайда и его отряд?
– Старший трибун Конгрегации в Нордхейме – Стефан Лавиолетт.
– И?
– И он старший брат Мари-Мадлен Лавиолетт, первой жены Вильяма Эйхмана, маркграфа Дракенсберга.
– Да? Это меняет дело…
– Если бы ты внимательно слушал, а не спал во время обсуждений планирования сорвавшейся акции с магистром Никласом, ты бы сам знал об этом. Родственные связи и должность – все говорит за то, что посол Конгрегации в Северном Круге, старший трибун Стефан Лавиолетт занимался организаций убийства Блайда и его отряда. Так что казнив его, мы не ошибемся.