БОЛЬНОЙ НЕ ВСЕГДА ТОТ, КТО ЛЕЖИТ В БОЛЬНИЧНОЙ КОЙКЕ…
В наушниках стихи о падающей звезде, положенные на музыку. В голове бардак такой, что никакая генералтная уборка тут не поможет.
Всю жизньты борешься со множеством противников, а оказывается у тебя их куда меньше, чем ты предпрлагал, потому что собственные самоуничижительные мысли страшнее десятка чужих скабрезных замечаний.
А если ты и вовсе раскалываешься надвое? Чего тогда желать? Что должна услышать падающая звезда? Жалкое: «Прости, я запуталась…»?
Дюк пошевелился. Я вытаскиваю наушники из ушей, удаляясь от течения мелодии, и снова погружаюсь в своеобразный больничный уют. Приборы все так же размеренны в своем призвуке, запах такой же противный, если еще учесть и то, что сестра до сих пор не вынесла утку. Медперсонал всегда так учтив! Ни слова не скажу о болезненном холоде больничных стен…бр.
- Ты пела. – Вместо привычного приятного баритона послышался подхрипывающий фальцет.
- Как гвоздем по стеклу. Не правда ли? – Усмехнулась я сочувственно, пытаясь не обращать внимания на огромные круги под каре-зелеными глазами старосты нашей группки неугомонных студентов.
Парень откашлялся, морщась от боли, словно ему при каждом незначительном движении били в «солнечное сплетение».
- Если бы в нашем мире существовали сирены, то ты стала самой успешной среди крушительниц блуждающих суденышек.
- Слишком мелко. Загнать на рифы лайнеры с Бритни Спирс, Майли Сайрус и парочкой длинноногих группировок безголосых селедок – вот, что стало бы моей задачей номер один. – Я улыбаюсь и наклоняюсь к нему предельно близко. – Знай, что лесть я ненавижу больше всего. Она, как и предательство, не имеет и шанса быть прощенной.
И почему именно сейчас в моей голове всплыли картины прошлого: Сандерс, усердно трудящейся над шлюхой, в заведомо нашей постели. И реальность: я у постели больного обидчика. Кажется, он уловил ход моих мыслей, потому что глаза его тут же потеряли какую-либо зрительную опору. Не удивлюсь, если совесть его настолько же изворотлива.
- Прости. Я просто устала. – Все же, сейчас не то время и место выбрано неудачно.
- Ты здесь была всю ночь?
- Сейчас за окном ярко светит солнце, а пришла я сюда далеко за полночь. Всего-то пару часов. – Я пожала плечами. Ему лучше не знать ни моих слез, ни моей жуткой усталости.
- А как Орабэль? – В его голосе можно было прочесть отчетливое желание услышать только одно: «она жива, здорова, с ней все в порядке». К сожалению, лгать в данной ситуации не стоит.
- Она до сих пор без сознания. Врачи говорят, это кома.
- Что? – Дюк резко садится и его глотку начинает драть звериный рев. Он хватается за переломанные ребра и снова падает на подушку. Повязка на голове съехала ему на глаза, которые сощурились от резкой боли. Продолжая тихонько постанывать, парень произносит. – Это я виноват.
Не врать! Тем более, как выяснилось, он был пьян.
- Да, ты виноват. – Соглашаюсь я, абсолютно уверенная в этой теории.
Дюк Сандерс широко раскрывает глаза и смотрит на меня, пусть повязка ему немного мешает, но этот взгляд твердит, что человек хотел услышать совершенно противоположное. Не правда ли больно слышать правду от близких?
- Я…я…прости, я просто не хотела тебе врать. – Я начинаю ерзать на мести, чтобы вновь принять вид вечно лгущего.
- Джей. – Шепчет он, его пальцы аккуратно касаются моей раскрытой ладони.
- Да? – Жалость не самое приятное чувство, но она просто душит меня, будто передо мной лежит самое беззащитное существо на всей этой чертовой планете, к которой рано или поздно придет счастливый конец.
- Ты ведь так и не простила меня?
- Нет. Но это не имеет значения сейчас. – Твердо заключаю я.
- Почему?
- Если бы мы все еще испытывали друг к другу какие-либо чувства…
- Я люблю тебя. – Серьезность Сандерса немного пугает и заставляет меня верить его словам.
- Потому что я здесь сейчас, а никто другой. – Я пытаюсь оправдать его.
- Джей, я был тогда уверен, что ты бросила меня и…
- И решил поиметь хоть кого-то? Не смеши, Сандерс! – Не хочу портить искренность момента. – Послушай, сейчас не та ситуация, чтобы просить у меня прощения, чего ты, конечно же, никогда не сделаешь. Мне тебя действительно жаль. Я согласна быть твоим другом пока ты здесь, но на большее даже не смей рассчитывать!
Он просто смотрит на меня, не произнося ни слова.
- Дюк, извини, но мне тяжело простить тебя. Знаю, прошла куча времени, но это ничего не меняет. Время не лечит. По крайней мере меня уж точно. – Последние слова бурчу себе под нос.
- А ведь, и правда. – Заворожено говорит парень.
- Что правда?
- Ведь я ни разу за весь этот гребанный год не попросил у тебя прощения. – Создавалось впечатление, что он разговаривает сам с собой, отводя взгляд постоянно в сторону. – Извел себя, своих друзей, но не подумал об элементарном. Господи, почему я такой кретин?!
- Врожденный кретинизм редко признается своим обладателем. – Едко замечаю я, безмолвно сокрушая себя за такое поведения у постели больного. – Не забудь упомянуть этот вопрос на исповеди. Ты эгоист, Сандерс. Причем неисправимый. Твоя девушка находится в коме, а ты вновь задумываешься лишь на тему собственной персоны. – Разочаровано мотаю головой, краем глаза примечая время на настенных часах. – Мне пора в колледж, извини. После занятий зайду.
- Джей…не бросай меня. – Взмолился Дюк, когда я уже раскрывала дверь в палату.
- Я же сказала, что приду.
- Друзья? – С малой толикой надежды в голосе спросил парень.
- Если брать в расчет все, что между нами было и не было, то лучшие друзья. – Улыбка в ответ на надежду. – Увидимся.
Теперь в моей голове крутится одна единственная мысль: «Боже, как я устала»!