В самый глухой и темный час ночи, когда даже Луналия на время покидает своих детей, черный с проседью волк ввалился на порог добротного дома, срубленного из толстых бревен. Он безмерно устал, едва ворочая лапами.
– Добрался-таки, старый, – удовлетворенно произнес шаман и поднялся с удобного кресла у огня, где он ожидал появления давнего друга.
Забрав со стола заранее подготовленную миску с особым зельем, возвращающим силы, поставил ее перед зверем.
– Пей давай, нужно спешить. Обратную дорогу ты не сдюжишь, а времени почти не осталось, – по-доброму ворчал он, пока волк жадно лакал. – Проверю пока, не забыл ли чего. Память уже не та, – расстроено покачал головой древний шаман и зарылся в сумку. – А теперь вперед в обратный путь. Нам во что бы то ни стало нужно успеть до рассвета.
Подземелье Темной твердыни
Огромный зверь, чья шерсть была чернее самой ночи, бесшумно крался по коридорам замка, двигаясь к единственной цели. Ему нужно было увидеть ее, услышать легкое дыхание, почувствовать всей кожей биение сердца. Волк в отличие от человека сразу понял: малышка – дар богини для них обоих, только для двуногой ипостаси еще и искупление за ошибки его далеких предков, предопределивших судьбу всего клана на долгие века вперед. Гордыня застила глаза князя, холодом сковала сердце. Он не видел дальше собственного носа, причиняя черному волку физическую боль, не подпуская к паре. Вот теперь, когда человеческая половина крепко спала, волк вырвался из-под контроля. Холодное сырое подземелье, где никогда не бывает солнечного света, по велению владыки отныне станет домом для девушки. Вот и единственная непустая сейчас камера. Волк поежился, подбираясь ближе. Там, за прочными решетками на вонючей подстилке лежала девушка. Дыхание с хрипом вырывалось из груди. Нехороший жар ее тела ощущался даже здесь. Малышка неподвижно лежала на боку спиной к зверю, что всей душой рвался к ней, но не мог себе этого позволить. Большое сердце зверя кровоточило. Он подполз к самой решетке и лег на брюхо, не сводя больного взгляда с пары.
Глава 4
Дарий Колвуд
Восходящее солнце уже окрасило снеговые шапки гор, окружающих Темную твердыню, всеми оттенками розового и золотого. Холодные каменные склоны, изрезанные трещинами, с кое-где торчащими маленькими чахлыми растениями, ведущими постоянную борьбу за жизнь, вот-вот согреются мягким теплом, передавая эстафету дальше густым хвойным лесам и стылым бурным рекам, берущим свое начало в ледниках. «Еще не слишком поздно!» – упрямо твердил себе, с рыком выбрасывая мощные лапы вперед. Вот-вот впереди появится каменистое плато, на котором величественно возвышается непоколебимый замок. Шаман неотступно следовал за мной и, казалось, совершенно не устал, будто для него подобный бешенный забег был не более чем легкой прогулкой.
Стража твердыни узнала ранних визитеров, опуская тяжелый мост и поднимая решетку. Удивленными взглядами волки встречали позабытого отшельника, чья слава Великого волчьего шамана гремела на все Полуночное княжество еще каких-то сто лет назад. Отцовское сердце гнало меня вперед! Странно, как быстро мой зверь принял маленького детеныша. Но кто я такой, чтобы противиться воле Луналии?
Охрана подземелья пропустила нас без лишних вопросов. С тревогой подбежал к клетке уже в двуногой форме и прижался к решетке, чутко вслушиваясь в слабое биение хрупкого сердечка. Не сразу заметил в углу волка Торвуда, неподвижно застывшего на полу. Зверь поднял голову, смотря на меня черными зрачками глаз. Покачал головой. Когда волк не желает больше подчиняться человеческой ипостаси, двуликий вступает в сильнейший внутренний конфликт. Животное перехватывает контроль, когда человек слаб или просто глубоко спит, и действует самостоятельно. Вот и сейчас здесь был вовсе не князь, а просто зверь, пришедший к своей паре. Плохо, очень плохо!
– Хорошая девочка, сильная! – рядом довольно поцокал языком шаман. – А ну живо открывай решетку, чего застыл? – рыкнул он на стражника, и тот трясущимися руками принялся отмыкать замок. Наконец, справившись с этим простым действием, попробовал скрыться, но Август остановил его. – Мне нужна горячая вода, много воды. Вот эту пакость, – он брезгливо указал рукой на не первой свежести подстилку, – убрать. Сюда принести мягкую кровать, ковры, ширму, туалетный столик, стул. Что же еще? Ах, да. Столик и два кресла. Вон в том углу организовать отхожее место, – страж, похоже, впал в ступор от указаний шамана. – Ты еще здесь? – рыкнул Август недовольно. – Не поторопишься, лишу разума, и будешь ребенком во взрослом теле до конца жизни, – угрожающе бросил он. Побелевшего словно молоко воина как ветром сдуло. – Идем со мной Дар, – сосредоточенно бросил мне, – помогать будешь.