Отряд бежал через поле изо всех сил, стремясь добраться до кустарника у подножья холмов. Сашка на несколько секунд приостановился, поднял бинокль, пошарил по холмам. Там было пусто, но у южной и северной их оконечности были видны палатки, сидящие винтокрылы и - движение.
Ловушка всё-таки захлопнулась. Но надежда оставалась - надежда на то, что можно будет пройти эти восемь километров через поле, холмы и снова поле, а там выбраться краем болота.
За пятьдесят часов почти непрерывного движения бегом и быстрым шагом все осунулись, хотя и казалось, что это более просто невозможно. Дик бежал босиком - он отдал свои сапоги Машке, у которой подошвы обуви превратились в окончательные лохмотья. Обувь, впрочем, дышала на ладан у всех- дыры, рвань, лохмотья, обмотки из кусков одежды и вообще пёс знает что. Лишь ботинки Сашки держались с буквально эпической доблестью. Он бы их отдал кому из девчонок, но его размер был велик даже старшим - Люське и Гале...
Сейчас отряд в самом деле напоминал волчью стаю, загоняемую охотниками. Но в отличие от волчьей стаи особой мрачности среди бегущих не наблюдалось.
- Ползёт человек по пустыне, - на ходу хохмил Дик, - пить хочется, просто ужас, солнце жарит, от песка палит, как из печки. Вдруг видит - в песке лежит термос. Он на колени рухнул, открывает термос дрожащими руками, а та лежит пакетик концентрата и написано: "Просто добавьте воды."
- Как же он на колени рухнул, если ты говоришь, что он полз? - спросил Мирко. Но это Дик ничего ответить не смог, а точней - не успел.
- Всадники! - завопил Олмер.
Все даже остановились, хотя этого и не стоило делать. До подножия холмов оставалось ещё метров восемьсот, а на опушку леса позади галопом вылетел отряд джаго на кабаллокамелюсах. Всадники развернулись в цепь и рванули через поле, посвёркивая бликами обнажённых ятаганных клинков.
У Сашки только что волосы дыбом не встали. Он знал, что от атаки всадников на ровном месте лёгкой пехоте не спастись даже при самом скорострельном оружии и изобилии боеприпасов. Но теряться или пугаться он позволить себе не мог.
- Бегом к холмам! Когда подскачут ближе - девчонки бегут дальше, мы задерживаем! Потом прикроете нас сверху, девчонки!
И они наддали - не оглядываясь используя все НЗ организма, вторые, пятые и сто вторые дыхания, позабыв об усталости. Напряжение росло, явственно било в спину, и наконец Сашка, не выдержав, упал, в падении разворачиваясь, на колено, выхватил из кобуры тяжёлый "маузер" (1.), не примыкая приклада.
1.Не следует удивляться. Автоматический пистолет "маузер" образца 1896 года широко производился в обеих Империях Человечества с середины Реконкисты, как оружие для путешественников, инженеров и т.д. Официально он нигде не состоял на вооружении или снабжении, но охотно раскупался из-за "знаковости" оружия и его грозного вида, как, впрочем, и из-за отличных баллистических и убойных характеристик. В середине же Первой Галактической Войны для оружия этого калибра стали выпускаться патроны с термитными пулями.
Инстинкт не подвёл. С долгим, протяжным уханьем джаго скакали уже в каких-то трёх сотнях метров, а до холмов оставалось вдвое больше... Во всадниках не было гордого изящества конных, кавалеристов - джаго грузно подскакивали в сёдлах, их животные неслись, покачиваясь и подпрыгивая - но очень быстро, очень.
Однако Сашка позволил им проскакать ещё метров сто, утверждая длинный ствол "маузера" на руке - и лишь потом выстрелил.
Он почти услышал (хотя, конечно, это было лишь фантазией) хуканье джаго, выбитого из седла - бронзовая вспышка на миг заслонила падающего, его зверь шарахнулся в сторону с икающим длинным криком. И тут же - так же короткими - ударил ККС (1.) Горьки, зачастили, перебивая друг друга, УАКи Мирко и Олмера, залился длинно пулемёт Дика и, бумкая, стал равномерно выплёвывать осколочные "тунор" Димки.
1.ККС - карабин Калашникова самозарядный. 20-зарядный "калашников" под экспансивный патрон 7,62 х 39, с удлинённым стволом и полуортопедическим прикладом-рукоятью.
Всадники смешались. Они знали, что бегущему от верхового пешему почти невозможно остановиться. Конечно, они и представить себе не могли, что какие-то мальчишки смогут это сделать - просто потому, что тут, в далёком тылу, плоховато знали землян. Джаго закружились, перекидывая в руки автоматические винтовки, начали стрелять с сёдел. Они ещё раз попытались пойти в атаку.
- Кажется, не успокоятся, пока лоб себе не расшибут о нашу стенку! - крикнул Горька, перезаряжая карабин. - Обычно они не такие упорные!
- Это-то и странно! - отозвался Сашка, "снимая" с седла ещё одного. - Вот ведь...
- Я сильно огорчусь, если в меня попадут, - заметил Дик, когда на него упал срезанный пулей цветок. - Это будет просто трагедия.
- Не для меня, - ввернул Олмер. - Мы с Машкой тебя сожжём, как положено, и над твоим прахом она принесёт обет верности... мне.
- Щ-щенок, - беззлобно фыркнул англосакс.
...Горька выстрелил ещё несколько раз и закричал. Закричал от острого чувства тошноты, от желания очнуться, от мысли, что всё это дурной сон и лишь надо сделать усилие, ещё одно усилие - чтобы проснуться и увидеть всё совсем иным, потому что, например, не может быть Сашкой вот этот юный дикарь рядом - дикарь с обветренным лицом и собранными в "хвост" рыжими волосами до лопаток, одетый в меховую безрукавку, стреляющий в живых существ из длинного чёрного "маузера"... вернётся всё, вернётся Сашка и вернётся его Анютка, будет день без стрельбы и будет мама...
...не будет мамы. И Горислава Белкина не будет, потому что он - убит, и Сашка убит, и все убиты, война убила всех, всех, всех - и живых и мёртвых...
... - Ты что?! Горька, ты что?! Та ранен?! Горька!
- Нет, всё в порядке, - Горька вытер кровь с прокушенной губы. - Саш...
- Да что, что?! - лицо друга было встревоженным, ярость боя стекала с него, как вода.
- Ты правда жив? Скажи, ты правда живой?!
Облегчение на лице - и сердитость:
- Да, такое можешь ляпнуть только ты... Пока живой, но, если мы не начнём стрелять опять, то оба станем мёртвыми. Удовлетворён?!
- Девчонки стреляют! - заорал Мирко. - Назад, скорей! Они нас прикрывают!
- Всё, бежим! - продолжая стрелять, Сашка вскочил. Всадники не могли их преследовать - но стрелять могли...
7.
Сашка на бегу слушал, как пущенные "в дурь" пули срезают ветки кустов. Не добежав шага до конца гряды, он прыгнул, перекатился, распластался за деревьями. Горька уже был здесь - лежал на спине, криво улыбаясь и держа карабин стволом вверх.
Перебежал Дик. Левая рука у него висела плетью, по пальцам сбегала шустрыми ручейками кровь.
- Зацепили, - выдохнул он, с трудом подавляя дрожь. Машка, подобравшись к нему, стала бинтовать плечо; лицо девушки сделалось страдальческим, словно пуля попала в неё. Дик закрыл глаза и со свистом дышал. Оружие джаго имело крупный калибр, любая рана была серьёзной.
Сашка осторожно выглянул из-за корней дерева. Горька высунулся за другом - с противоположной стороны. Зачем-то сдерживая дыхание, юноши смотрели на равнину. Там гарцевали - в каком-то полукилометре - десятка три верховых. То один, то другой поднимал к плечу винтовку с решётчатым кожухом ствола, выпускал очередь в направлении землян. Именно "в направлении", потому что при первом же выстреле кабаллокамелюсы начинали "козлить". Кони земных кавалеристов - тех, которые ещё пользовались конями, гусар и казаков - стояли смирно, даже когда у них над ухом била артиллерия. С них можно было прицельно стрелять... Но густые частые очереди всё равно были опасны, они не давали подняться.
- Сейчас я кого-нибудь ссажу... - Сашка потянулся опять за "маузером", собираясь примкнуть кобуру-приклад, но Горька покачал головой: