— Поздравляю вас, поручик, — усмехнулся Мальцев, — одно только вам скажу — будьте осторожны с Сонечкой, она дама с норовом… и полковник Азаров соперник серьезный, так что по этой дорожке ходите, да оглядывайтесь. Азаров — человек сдержанный. Да только в тихом омуте, говорят, черти водятся. Лучше уж вы держитесь от его дамы сердца подальше.
— Да что вы, господа! — с легкой полуулыбкой ответил Борис. — У меня и в мыслях не было…
— Господину поручику просто зазорно с нами играть, — с неожиданной злобой заговорил молчавший до сих пор Осоргин, — он, должно быть, считает наше общество недостойным своей особы!
— Брось, Митенька, не заводись! — Мальцев потрепал Осоргина по плечу. — Что у тебя за характер! Лучше выпьем, господа! Выпьем за прекрасных дам — и здешних, ценских, и тех, которые с нетерпением ждут нас в Москве!
Бокалы зазвенели. Офицеры выпили стоя. После все сели вокруг стола, и Борис оказался рядом с Бережным. Есаул, весьма импозантный, в черной черкеске с газырями, подкрутил длинный ус и повернулся к Борису:
— Поручик, а славный у вас пистолет!
— Да, неплохой. — Борис расстегнул кобуру и вынул оружие — «борхард-люгер», он же «парабеллум», то есть «готовься к войне».
— Славная, славная вещь… — Есаул разглядывал пистолет, любуясь им, как прекрасной женщиной.
— Позвольте, есаул, я подарю вам его, — поспешно проговорил Борис, вспомнив, что на Кавказе принято дарить понравившуюся вещь.
— Нет, поручик, я не могу принять такого подарка. А давайте мы с вами сыграем — ваш «люгер» против моего кинжала. — С этими словами Бережной отстегнул от ремня кинжал в чудных отделанных серебром ножнах и протянул его Борису. Борис осторожно вытащил клинок из ножен и невольно ахнул — так хорош был кинжал. По темному лезвию бежал тускло отсвечивающий волнистый рисунок, рукоять черного дерева сверкала серебряной арабской вязью.
— Это настоящий пулад… или булат, как говорят европейцы — старинный прекрасный клинок.
— Это фамильный ваш кинжал? — с любопытством спросил Борис. — Или вы его купили?
— Купил?! — Лицо Бережного побагровело. — Оружие не покупают! Оружие можно получить от отца, можно добыть в бою, но покупать оружие нельзя. Этот клинок я добыл в бою. — Бережной, видимо, вспомнил что-то давнее, и краска возмущения сошла с его лица, он успокоился и закончил: — А вот выиграть оружие в карты можно. Давайте, поручик: ваш «люгер» против моего кинжала.
— Извольте. — Борис кивнул. — Коли не хотите принять пистолет в подарок — сыграем.
Бережной перетасовал колоду, велел Борису снять половину и начал метать. Направо выпала десятка, налево — валет. Борис открыл десятку.
— Десятка ваша бита, — с легкой усмешкой произнес наблюдавший за игрой Осоргин.
— Что ж, — Борис пожал плечами, — я ведь говорил вам, господа, что мне в карты не везет! Прошу вас, есаул. — И он протянул Бережному свой «парабеллум». — Так и так я хотел вам его подарить.
Бережной любовно погладил рукоять пистолета, убрал его в кобуру и промолвил:
— Оружие и лошади — вот что должно радовать сердце настоящего мужчины! А бабы… они не стоят того, чтобы долго о них думать.
— Видимо, какая-нибудь брюнетка сильно задела твое сердце, — с прежней легкой усмешкой заметил Осоргин.
— Митенька, — поморщился Мальцев, — ну что у тебя все-таки за характер! Знаешь прекрасно, что есаул не любит подобных разговоров, а все тебе неймется… Ну, господа, выпьем за Москву, за то, чтобы мы с вами прошлись через месяц по ее улицам!
— Выпьем, за это выпьем, — тихо промолвил Осоргин и добавил вполголоса, обернувшись снова к Борису: — А только с вами, поручик, и в карты-то играть неинтересно — проигрыш вас не огорчает, наверное, и выигрыш не радует. Что вы за человек такой… Как шеф ваш, полковник Горецкий, — такая же темная лошадка…
— Это ты, Дмитрий, — перебил его Алымов, — это ты что за человек, вечно на ссору набиваешься, не можешь с характером своим сладить! Чем тебе, спрашивается, Борис не угодил?
— Ладно, Алымов, ладно, — поморщился Осоргин, — скверное настроение… Простите меня, поручик!
— Да я не в обиде. — Борис пожал плечами. — Давайте выпьем с вами на брудершафт.
— А что. — Осоргин улыбнулся чуть криво по своему обыкновению. — Что ж, выпьем.
Полковник Азаров собирался к даме своего сердца. Ивана он отослал из дому с какими-то поручениями. Раздался стук в дверь. Поскольку в доме никого не было, полковник накинул френч и, не успев застегнуться, отворил дверь. На пороге стояла та, к кому собирался он сейчас идти, чтобы провести вечер. Софья Павловна тяжело дышала, грудь ее вздымалась. Щеки ее горели, глаза сверкали, волосы выбились из-под шляпки. Пораженный полковник отступил внутрь, не успев вымолвить ни слова. Она проскочила в дверь, незаметно для Азарова оглянувшись по сторонам. В переулке никого не было, никто не мог ее видеть.