— Читал, хотя не очень много.
— Неважно, даже если ты прочел две заметки, то в одной из них обязательно описывалось, какой он ведет спартанский образ жизни, какие терпит лишения.
— Точно!
Да уж точнее не бывает. А ведь все эти публикации тоже организованы его идеологической службой. Он создает себе имидж борца, а на самом деле владеет миллиардами, нажитыми от производства и распространения героина. Но вернемся к Узбекистану. В этой стране правительство и спецслужбы делают все возможное, чтобы их территория не превратилась в перевалочную базу для наркотиков, идущих из Афганистана в Европу. Думаешь, не искали подходов, не сулили миллионные взятки чиновникам? Наверняка пытались кого-то подкупить. Но ничего не помогло. Если в Узбекистане и остались какие-то торговцы наркотиками, то так, мелочь. А в целом все ходы и выходы закрыты. А это уже не идеологическая борьба, не диспуты на тему, чья демократия лучше. Это прямые убытки. Причем многомиллионные. Ты знаешь, что такое ОГД? ~— спросил Стив.
— Если не ошибаюсь, это французский институт по борьбе и контролю за производством и незаконным оборотом наркотиков.
Не ошибаешься, — буркнул он. — А еще дурачишь старину Стива — говоришь, что у тебя не хватает информации. Ну ладно, шучу. Так вот, ОГД тщательно отслеживает всю информацию о наркотиках, а Интерпол, само собой, так же тщательно следит за всеми материалами ОГД. Года два назад в печати стали появляться публикации о том, что какой-то крупный узбекский бизнесмен — я, к сожалению, не помню фамилии, но если хочешь, могу уточнить, — связан с колумбийской наркомафией. Я бы, может, и не обратил внимания на это сооб — ение, если бы меня не удивил один факт. Чего ради понадобилось узбекскому бизнесмену вязаться с колумбийскими наркобаронами. Когда же это сообщение оказалось в поле моего внимания, я стал следить и убедился, что проводится какая-то очередная комбинация. Слишком много было публикаций об этом человеке, и в результате его имя оказалось в списках сначала ОГД, а потом и Интерпола. Первое, что мне пришло в голову, это то, что кто-то усиленно хочет переключить внимание с афганского наркобизнеса, вернее, отвлечь это внимание. Проанализировав многие материалы, я убедился, что в этом предположении оказался прав. Но, как выяснилось впоследствии, даже это было побочной целью. Уже через год — представляешь, целый год выжидали, чтобы нанести прицельный удар, — газеты обвинили высших правительственных чиновников в коррупции с наркодельцами. Вот это был удар. Схема не новая, но всегда бьющая наверняка. Как еще можно дискредитировать высшие правительственные слои, как не обвиняя их в коррупции и в преступлениях, связанных с наркотиками. Проходит время, в феврале в Ташкенте раздаются взрывы, в народе, естественно, бродят самые разные слухи, и вот тут-то в печати снова возникают разные фамилии и связанные с ними версии. Называют бывших правительственных чиновников, которые вроде находятся в активной оппозиции, снова упоминается тот же самый бизнесмен. Нет, никто напрямую не обвиняет их в участии или в организации заговора. Так, подбрасываются эти фактики в виде размышлений разных обозревателей, аналитиков, политологов. Понятно, что спецслужбы, ведущие расследование теракта, на это скорее всего внимания не обратят. Но ведь террористы стремятся к тому, чтобы все их действия, все без исключения, привели к дестабилизации обстановки в стране. И именно такие публикации с заранее запущенной дезинформацией вносят сумятицу в государстве, неверие в собственное правительство. А уж остальное можно доделать или, напротив, — упредить бомбами и взрывами. Это же настоящая паутина, которой опутывают целый народ, всю страну. И очень плотная, заметь, паутина, выбраться из нее бывает очень тяжело, поверь мне.
— Охотно верю. Хотя, признаться, всех масштабов и представить себе не мог. Но я хотел спросить, есть ли у тебя своя четкая версия, кто на самом деле стоит за взрывами в Ташкенте?
— Есть, есть у меня своя версия. Но у тебя уже, мой друг, глаза слипаются — время-то половина четвертого ночи. Так что давай разойдемся и продолжим наш разговор как-нибудь в другой раз.
— Ну что ты, Стив, я весь внимание, и спать мне совсем не хочется. К тому же, о каком другом разе ты говоришь. Самолет из Израиля летит до Нью-Йорка одиннадцать часов, ты что же думаешь, вот так это все просто — взял и прилетел. Я понимаю, ты не обязан меня просвещать, но прошу тебя, если ты устал, то перенесем нашу встречу хотя бы на завтра.