– Нынешней весной глядели телевизор, и она как закричит: «Нина, Нина, смотри – это он, тот гад!» – Женщина тягостно вздохнула. – А была передача про то, как у нас хорошо отдыхают толстосумы. Показали тот проклятый остров. И этот урод там же. Он, оказывается, никакой не таксист, а богач, да еще и депутат Областной думы. Услышали и как его зовут. Диктор его все нахваливал за то, что много баксов вложил в тамошний курорт… Или как там его?
– Пансионат, – подсказал Борис.
– Ну вот дурь ей в голову и стукнула. Мол, надо туда хоть как-нибудь устроиться, и когда этот… Хрюминкин, что ль?.. А-а, Хухминский… Ну вот, когда там появится, сказать ему о Витюшке. Так кто к нему допустит? А там и спрашивать никого не надо будет. Ей-то, мол, самой от него ничего не нужно. Но пусть хотя бы о сыне позаботится. А мальчонка-то у нас и правда славный растет. Я ее отговаривала, да толку-то? Поехала куда-то в город, где-то кого-то нашла, потом звонит соседям: «Передайте Нине, что со мной все в порядке, уже устроилась и работаю, зарплата – закачаешься…» Вот и заработала себе на упокой!
В этот момент дверь соседней комнаты приоткрылась, и из-за нее вышел мальчик, который удивленно смотрел на чужого дядю. Немного помолчав, он неожиданно спросил:
– Тетя Нина, а мама где?
– На работе, Витюшка, на работе… – Нина говорила севшим голосом. – Вот, дядя приехал и говорит, что она еще долго там будет… Иди, иди, играй! Знаете, Борис Витальевич, по поводу того, чтобы отравиться или кого-то убить – так она совершенно не способна. Это я вам уже говорила и от этих слов не отступлюсь. Просто это ее судьба такая.
Возвращаясь, Борис рассеянно думал о сложных переплетениях человеческих судеб, а также о тщете самодовольства иных толстосумов, свято уверовавших в то, что обилие дензнаков и профессиональная охрана гарантируют их от любых невзгод. «…И не догадываются, наивные, что судьба к кому угодно может быть круче самого крутого прокурора независимо от банковского счета, – иронично улыбаясь своим философствованиям, он мчался по выбитому асфальту в сторону Залесска. – Не хотят уразуметь, что любой, даже самый богатый и вроде бы всемогущий, в один миг может не только стать нищим, но и потерять саму жизнь. Хотя… Для кого-то она зачастую значит гораздо меньше, чем деньги…»
Тремя днями ранее описываемых событий поздней ночью официант ресторанного зала пансионата «Аттика» Женёк Коцигаш, глядя через окно своей комнаты на яркий свет фонарей, готовился идти на свидание. Впрочем, как готовился? Его подготовка в основном заключалась в не очень успешных попытках принудить самого себя к необходимости поучаствовать в действе, для мужчины с нормальной психикой и унизительном, и постыдном. Расхаживая взад-вперед по комнате, он изо всех сил пытался убедить себя в том, что положение у него безвыходное, и теперь у него есть только один вариант решения создавшейся проблемы – согласиться на условия человека, который пообещал избавить его от преследования кредитора.
…Если бы месяц назад, в тот проклятый день, он знал, чем закончится для него поездка по городу, он бы собственноручно вырвал из мотора и выбросил подальше пучок проводов зажигания! Он лучше бы ходил пешком всю оставшуюся жизнь! Но она, эта поганая жизнь, черт побери, не терпит сослагательного наклонения. Она не признает всякие «если да кабы». И ладно бы повод отправиться в путь был для него жизненно важным! А то – так себе, развлекуха и безделица.
Ему позвонила знакомая и пригласила к себе в гости «на часок». Еще зимой они познакомились в Интернете, потом встретились, и с первой же встречи их отношения приобрели более чем интимный характер. О том, чтобы встречаться чаще, с перспективой узаконить отношения, речь не шла вообще. Ни он, ни она утруждать себя веригами брака не собирались. Тем более что и у него, и у нее подобных знакомых было предостаточно. Легкость отношений была и приятна, и необременительна.
Когда Женёк (его так прозвали в «Аттике» с первого же дня работы), следуя уже привычным маршрутом, был у перекрестка, где ему следовало повернуть налево, какой-то недоумок, который до этого тихо-мирно изображал из себя гаишника, размахивая самодельным жезлом, вдруг подхватил с земли камень и со всего размаху швырнул в его машину. Это было столь тупо, нелепо и вызывающе, что Женёк едва не захлебнулся от возмущения. Видя, что недоумок кинулся наутек, он резко ударил по педали тормоза, глядя вслед своему обидчику. Но гладкая кожаная подошва ботинка с нее соскользнула и попала на акселератор. Поэтому вместо того, чтобы остановиться, машина резко рванулась вперед, и в тот же миг раздался громкий удар, как если бы с десятого этажа кто-то бросил на асфальт дюжину связанных между собой ведер из оцинкованной жести.