Но если первые два предложения, высказанные Абдул-Меджидом, пришли довольно быстро и одно за другим, то новое предложение затянулось. Даже сам Нариман уже начал было забывать о своем высказанном желании. А Абдул-Меджид задал вопрос:
– А меня к себе в отряд возьмешь?
– А ты не слишком стар для войны? – спросил Нариман.
– Ты и сам знаешь, что здоровья мне еще хватает.
Однажды Абдул-Меджид приволок Нариману на цепи противника для спаррингов – молодого медведя в наморднике и со срезанными когтями. Но сила у медведя была не в зубах и когтях, а в мощных лапах. И Нариман по настоянию тренера вынужден был с медведем бороться. Причем борьба эта была настоящей борьбой за жизнь. В итоге Нариман медведя просто задушил болевым приемом, предварительно сломав ему лапу. Но уже тогда будущий эмир прекрасно понимал, сколько сил требовалось тренеру, чтобы этого мощного, несмотря на возраст, зверя притащить в спортивный зал, если даже цыгане на ярмарках водят такого за кольцо, продетое в нос, и обычно вдвоем, а Абдул-Меджид притащил его за цепной ошейник и в одиночку. И даже, как он сам потом рассказывал, на зверя намордник надевал. Значит, силушка у него еще имелась немалая.
Глава третья
Майор Смурнов пошел проводить капитана Одуванчикова на плац, который давно уже стал вертолетной площадкой – строить отдельную не захотели, использовали стандартный проект военного городка. Это было правильным решением, поскольку традиционный плац сводному отряду спецназа военной разведки был без надобности. Для проведения строевых занятий у бойцов просто не было времени. Строевой учебной подготовкой солдаты занимались в своих бригадах, а на Северный Кавказ приезжали только воевать.
Два взвода роты должны были ждать командира в двух вертолетах «МИ-24». Но по дороге майор с капитаном, чтобы потом не возвращаться, свернули к воротам, где стояли три грузовика и где командир разведроты должен был передать карту и инструкции оставленному вместо себя командиру первого взвода старшему лейтенанту Анисимову.
– Кого вместо себя оставишь? – поинтересовался начальник штаба, как показалось командиру роты, излишне заинтересованно.
– Как всегда, командира первого взвода старшего лейтенанта Анисимова.
– Не слишком ли он мягкий? – выразил майор свои сомнения.
– Он самый толковый, и по выслуге пора уже ему свою роту получать. А мягкость его… она…
– Мягкость с женщинами хороша, – не дал ему Смурнов завершить фразу. – А с солдатами пожестче надо! Так они лучше понимают!
Одуванчиков снова не стал спорить, только пожал плечами, оставляя свое мнение при себе. Сам он всегда старался вести себя с солдатами как можно мягче. А женщины в его роте не служили.
– Ты это… Василий Николаевич… – начал было майор, но остановился, видимо не решаясь затронуть тему.
– Что, товарищ майор? – Одуванчиков уже, кажется, понял, что хотел сказать начальник штаба и на какую тему желал перевести разговор.
– Да, я хотел с тобой поговорить о твоей семейной жизни… Извини уж, что на ходу, просто к месту пришлось.
– Я слушаю, товарищ майор, – Одуванчиков внешне оставался невозмутим, но внутренне весь напрягся аж до боли в мышцах. Он понял, что вести, а точнее, как он сам их называл, сплетни, дошли уже даже сюда, до командования отряда, и наверняка как-то скажутся на его службе. А служба для капитана была не менее важна в жизни, чем семейные отношения.
– Ты, случаем, не стремишься подставить старшего лейтенанта Анисимова?
– Напротив, товарищ майор. Я стремлюсь предоставить ему возможность зарекомендовать себя с наилучшей стороны. Добавляю ему ответственности, а также предоставляю возможность показать себя в качестве командира роты. Я правда считаю, что он давно уже этого достоин.
– С одной стороны, это мудро. Анисимов себя отлично проявит, ему дадут очередное звание и отправят дослуживать в другую бригаду на первую же свободную должность. При этом твое решение и благородно. Как ни поверни, ты все равно в выигрыше. Но с другой стороны, а если со старшим лейтенантом что-то случится? Как ты тогда себя будешь чувствовать?
– Что с ним может случиться, товарищ майор? Вы о чем?
– Ну, у нас же боевые действия идут… Случиться может всякое…
– Мы все под богом ходим. И Анисимов, и я, и вы. И подполковник Репьин тоже не смог от пули спрятаться. Вы правильно говорите, у нас идут боевые действия. И никто не застрахован от ранения или смерти. Если с Анисимовым что-то случится, значит, судьба так распорядилась. И я отнесусь к этому так же, как к потере другого командира взвода, не больше.