Мира проснулась от собственного крика. Она дёрнулась всем телом, подскакивая, она сжала кулаки до судороги в пальцах. А ещё она, действительно, плакала. Слёзы раздражали глаза, и от них захотелось избавиться. С какой-то отчаянной злостью Мира принялась тереть глаза руками, пока не раздалось обеспокоенное:
– Мирка, что?! – вскрикнул вошедший Ванька и подбежал к ней. – Опять этот твой сон? – он участливо склонил голову и прижался щекой к её коленям. – Почему ты никогда не рассказываешь, что тебе снится?
– Потому что я не помню, – соврала Мира.
Она всегда врала, не желая делиться чем-то… чем-то, безусловно, важным, но совершенно непонятным. Не сказала правды и сейчас. Погладила Ваньку по лохматой голове и старательно выдохнула: «Это был просто сон». Ваня никогда не спорил. Нет и нет. В конце концов, здесь, в этом месте, у каждого были свои секреты.
– Зырь, что поднял! – забывая о недавних слезах и позволяя забыться самой Мире, сверкнул Ванька азартным взглядом и достал из кармана потёртой джинсовки золотые часы.
Он ловко перебрасывал их из одной ладошки в другую и опасливо прижал к груди, поймав на себе взгляд Миры.
– Ты где это взял?! – зло зашипела она, осматриваясь по сторонам, но в подвале, кроме них, никого не было.
– Где взял, там больше нету! – обиженно засопел Ванька и не позволил Мире рассмотреть занимательную вещицу ближе, зажал дорогой браслет часов в кулак и, только дразня, помахал перед её лицом циферблатом.
Впрочем, и этого хватило, чтобы осознать, что вещица не из простых. Известный швейцарский бренд, броский логотип. Мира беспомощно простонала и пригладила ладонями волосы.
– Выброси, немедленно! – процедила она в приказном тоне, но Ванька оттого только больше насупился, сверкнул волчьим взглядом и упрямо поджал губы.
– Вот ещё! Скоро зима. Ты это не хуже меня знаешь. А у тебя, вон… из обуви, только дырявые кеды.
Мира тут же подобрала ноги, стыдливо пряча от пронырливого взгляда потрёпанную обувь.
– Лысый за такой браслетик раскошелится, вот увидишь, – мечтательно потянул он, делая внушение взглядом. – Честно, конечно, не рассчитает, но ещё поторгуемся, ты меня знаешь.
Ванька задорно подмигнул, а Мира в каком-то нехорошем предчувствии прикрыла глаза.
– Ты где их взял, я тебя спрашиваю? – настойчиво цедила она, и Ванька вздохнул, мученически скривился.
– Ну, шёл там один… – мальчишка раздосадовано сплюнул. – Да в хлам просто! – принялся оправдываться он. – А рядом никого! Я подошёл, попросил прикурить. Этот… уставился на меня, а два слова связать не может. Принялся хлопать себя по карманам, тут-то я часики и присмотрел.
Мира в отчаянии простонала.
– Да ты не бойся. Никто меня не срисовал!
Ванька деловито скрестил руки на груди, но тут же совершенно по-детски прильнул к Мире в попытке получить порцию нежности. Она осторожно провела ладонью по непослушным, торчащим во все стороны волосам и уступчиво вздохнула.
– Ты… знаешь, что… не говори пока никому, хорошо?
Ванька вскинул на неё свои небесно-голубые глаза.
– Ты о чём?
– Ну… не торопись… А если всё тихо, то отнесёшь часы Лысому, как и собирался.
Мальчик недовольно прокашлялся.
– Мирка, ты понимаешь, я уже передал через Щирого, что часы у меня на руках. Ну… чтобы там… без этих гнилых пантов обошлось, мол, сегодня денег нету, давай завтра или ещё чего… Всё будет хорошо! – поторопился заверить Ванька и Мира пересилила себя, выдавила улыбку.
Ваньку, понятное дело, она не обманула, но даже так сумела внушить некоторую долю спокойствия. Мальчишка поднялся с местами прогнившего тюфяка и подал Мире руку, подтягивая и её следом. Он окинул рассеянным взглядом укромные углы подвала и с неуверенностью потянул: