Все затаили дыхание и замерли, будто окаменели. Огромная, великолепная столовая графа Сомонова изобразила вдруг собою пиршественный зал заколдованного замка, куда ещё не проник царевич, поцелуй которого должен пробудить от волшебного сна прекрасную царевну и все её сонное царство.
— Конечно… хочу… — как бы в полузабытьи прошептала Елена.
— Так я вам докажу это…
Граф Феникс обвёл присутствующих спокойным и в то же время властным взглядом. Он бросил вызов и принимал на себя всю ответственность.
Столовая оживилась. Обед был окончен. Общество спешило перейти в гостиную, где должен был произойти опыт. Какой опыт? Что это такое будет? — все находились в крайне возбуждённом состоянии. Граф Феникс подошёл к Елене и предложил ей руку. Она машинально повиновалась, именно повиновалась — она едва держалась на ногах, в голове её был туман, мысли её путались. Она искала глазами кого-то, искала чьей-то помощи…
Но тот, кого она почти бессознательно искала, был от неё далеко.
Захарьев-Овинов пропускал мимо себя всех, не трогаясь с места. Его бледное лицо оставалось холодным и безучастным.
V
Огромные окна гостиной были скрыты за спущенными тяжёлыми занавесями. Обширная комната с высоким лепным потолком вся сияла светом от зажжённой люстры и многочисленных канделябров.
Взгляды всех сосредоточились на графе Фениксе и Елене. Таинственный иностранец подвёл свою даму к креслу посреди комнаты, попросил её сесть и затем обратился к хозяину, оказавшемуся возле него:
— Прошу вас приказать подать сюда низенький столик и графин с водою — больше ничего не надо.
Это требование тотчас же было исполнено.
Все с изумлением, а некоторые и с замиранием сердца ждали, что же будет дальше, какую роль может играть графин с водою? Елена сидела неподвижно, с застывшим взглядом широко раскрытых, почти остановившихся глаз; руки её были бессильно опущены, только грудь быстро и порывисто дышала.
— Прошу вас смотреть пристально в этот графин на воду! — громко сказал граф Феникс. — Задумайте что-нибудь такое, что вы желали бы увидеть, или, вернее, подумайте о ком-нибудь, кого вы желали бы видеть. Остановитесь на этой мысли, забудьте всё остальное и смотрите на воду.
Сказав это, он обошёл кресло, на котором она сидела, поднял руки и слегка коснулся ими плеч её. Она сделала порывистое движение, отстраняясь, негодуя на это его дерзкое прикосновение. Но он уже был перед нею и пристально, не мигая впился в неё своими чёрными, как уголь, и в то же время блестящими глазами.
Она почувствовала устремлённый на неё его взгляд. Она ни за что не хотела поднять глаза и встретиться с этим взглядом, неприятным для неё, просто мучительным, бросавшим её то в жар, то в холод. А между тем против воли она всё же подняла глаза и на него взглянула — взглянула и почувствовала, что она во власти этого человека.
Но ведь она не хочет этого! Какое безумие! Что это с нею? Откуда в ней такая слабость, такое отсутствие воли и что это за глупый опыт — смотреть на воду, что она может увидеть в этой воде? Шарлатан, фокусник, обманщик! Он дурачит всех. И она поддалась… и она поставила себя в такое смешное и глупое положение! Все глядят на неё, все будут смеяться над нею, все… Нет, нет, она сейчас встанет и уйдёт.
Но она не встала, не ушла. Она как зачарованная, бессильная и безвольная глядела в глаза стоявшего перед нею и владевшего теперь ею человека.
— Глядите на воду! — произнёс он повелительным голосом.
Она послушно исполнила его приказание, стала пристально, не отрываясь, глядеть в графин с водою.
— Думайте о ком-нибудь! — ещё повелительнее, ещё властнее потребовал он.
И в это же самое мгновение она стала думать о графе Зонненфельде.
Все общество мало-помалу сдвинулось к середине комнаты, окружило Елену и глядело на неё.
Наступила полная тишина, никто не шевелился.
Елена забыла все и всех, не помнила, где она, не замечала теперь, что на неё обращено более полсотни взглядов, только думала о Зонненфельде и глядела в графин с водою.
Так прошло три, четыре минуты. Вдруг Елена вздрогнула всем телом. Лицо её покрылось мертвенной бледностью. Странным, будто чужим голосом она крикнула:
— Вижу!
Она действительно видела. Теперь перед нею была не прозрачная вода, а ясно и отчётливо, как действительность, на которую глядит в уменьшительное стекло, вдруг обрисовалась комната, и она узнала эту комнату. То был кабинет её бывшего мужа в Вене. Вот он сам, только уменьшенный до размеров марионетки. Он сидит за бюро и пишет, время от времени почёсывая своей красной рукою кончик длинного, горбатого, покосившегося на сторону носа. Вот он обернулся и взглянул… и ей кажется, что этот крошечный граф Зонненфельд её видит и глядит на неё своими бледными глазами. Он встал и прошёлся по комнате…