К Андрею подошел участковый. Гражданский костюм вместо привычной формы еще больше показывал раблезианские формы представителя власти. Красноватые глазки смотрели куда-то за левое ухо Андрея.
– Ты того, Кедров… сам понимаешь, свадьба, воскресенье. Завтра к девяти подходи ко мне. Оформим протокол, явку с повинной, ну и все такое прочее. Хорошо?
– Хорошо.
– Ну и отлично. Не дрейфь, все будет нормально, – участковый осторожно хлопнул Кедрова по плечу и поспешил за ушедшей вперед толпой.
«Так я и пришел с повинной. Жди, дядя, и лови меня на Дальнем Востоке. Эх, три дня не догулял дома».
На ветру тихо поскрипывала сорванная доска забора.
– О’Харра, ты совершил недостойный офицера Военно-космического флота Содружества Свободных планет поступок. Даже несколько. Устроил дебош в ночном клубе, пытался оказать сопротивление полиции.
– Я понимаю это.
– Он понимает! А то, что тебя отчислят из Флота, ты понимаешь? Отчислят, не дав прослужить и дня!
Молодой человек стоял по стойке смирно, опустив голову. Стоящий напротив него высокий жилис-тый пожилой человек со значком бригадного генерала резко развернулся, и, быстро сделав несколько шагов, сел за свой рабочий стол.
– Значит так, О’Харра. Позора семьи, позора фамилии Сарбов я допустить не могу. Поэтому я снимаю тебя с «Грозного», – генерал сделал паузу, наблюдая, как дрогнуло лицо лейтенанта, затем продолжил, – и перевожу на «Ускользающий».
– Спасибо, дядя… господин бригадный генерал, – лицо молодого человека вновь дрогнуло.
– Подожди меня благодарить. «Ускользающий» – это новый, только что построенный корабль класса «Разведывательный эсминец». Построенный специально для секретной миссии – забраться в глубокие тылы челов с целью обнаружения планет, населенных нами, кроками, с последующим созданием на них военных баз. Как видишь, задание чрезвычайно опасное. Велика вероятность нарваться на лазерный луч эсминца или крейсера челов, – сидящий за столом человек взглянул на стоящего офицера.
Лицо лейтенанта О’Харры Сарба было непроницаемо.
– Что ж, необходимое я тебе сказал. Теперь распишись здесь, – бригадный генерал кивнул на лист бумаги, лежащий на столе.
Подойдя к столу, молодой офицер расписался.
– Вообще-то мы набираем на «Ускользающий» добровольцев…
– А у меня что, есть выбор? – несколько бесцеремонно перебил лейтенант старшего по званию. – Честь семьи Сарбов превыше всего! – звучащую в словах иронию было невозможно не услышать.
– Мальчишка! Вон из кабинета!
– Есть, господин бригадный генерал!
Когда за молодым человеком закрылась дверь, директор службы Государственной безопасности Содружества Свободных планет бригадный генерал О’Локки Сарб тяжело вздохнул и закрыл лицо руками.
Глава 2
Еловая ветка больно хлестнула по лицу. И… неожиданно стало легче. Саднящая боль в правой щеке вытеснила чувство, будто легкие при каждом вдохе и выдохе трутся о наждачную бумагу. Мелькнуло: «Клин клином вышибают». Вдох, четыре шага, выдох, четыре шага, вдох. Гадко жжет в паху от разъедающего кожу соленого пота, двадцатидвухкилограммовый вещмешок и трехкилограммовая «Гроза» за спиной на третьем часу бега, казалось, стали во-преки всем законам природы набирать вес. И из верных помощников десантника превратились в его врагов, норовя сбить с ног. Ну и самое главное – эта раздирающая боль в легких. Хотя нет. Ее же вытеснила другая, от хлестнувшей ветки. Да нет, опять появилась. Ну и черт с ней… Вдох, четыре шага, выдох, четыре шага, вдох – комплексный кросс, как первый этап экзамена право называться офицером спецназа Главного разведывательного управления Генерального штаба в самом разгаре. Позади более тридцати километров по пересеченной местности, преодоление водной преграды – рва четырехметровой ширины и двухметровой глубины – резким движением правой руки «Гроза» выхватывается из-за спины, перехватывается двумя руками… прыжок. Грудь ударяется о воду. Руки повыше, «Гроза» – оружие небесное, воду не очень любит, после нее может и «ударить» плохо. Ага, вот и дно – мягкий слой ила. Ничего, сойдет. Толчок, резкий вдох, вновь дно, снова толчок… На четвертом толчке руки локтями вцепились в высокий берег. Рывок руками – и вот уже ноги вновь привычно стали быстро перебирать землю. А через два километра первый огневой рубеж – три ростовых мишени, неожиданно вынырнувшие слева в пятидесяти метрах из-за пригорка. Время на уничтожение разведгруппы противника – десять секунд. Единственная подсказка – на мгновение сверкнувший солнечный зайчик, блик от бинокля. Хотя какой к чертям блик – вся армейская оптика давно безбликовая. Значит, от пряжки ремня. Неважно. Условность. Учения. Важно уничтожить за десять секунд. Вновь рывок правой рукой из-за спины, и одновременно с маху плашмя на землю. Больно? А пулю со смещенным центром тяжести в пах, под кромку бронежилета – не больно? Автомат трижды дернулся в руках – три короткие очереди по две пули в каждой. Зачет – надо не только попасть в мишень, надо попасть двумя пулями в одно и тоже место, разброс не более пяти миллиметров – тогда в реальном бою есть шанс пробить бронежилет противника. Упали! Хороший автомат «Гроза». Темп стрельбы короткой очередью почти две тысячи выстрелов в минуту – одна пуля чуть ли не утыкается в другую. Вот таким паровозиком и входят. Вернее бронепоездом. Хороший автомат, а точнее – автоматно-гранатометный комплекс «Гроза» ОЦ-14. Ну, до гранатомета мы еще доберемся…
Фу, наконец-то можно и передохнуть, впереди испытание газами – вбегаешь в герметичную резиновую палатку, заполненную хлором, и сидишь там в противогазе полчаса. Сидишь! Благодать! Лафа!
Приглушенно пискнул сигнал, и замигала лампочка – хватит рассиживаться. Вперед! Еще три огневых рубежа, рукопашная схватка и пятьдесят километров леса, колючего кустарника, оврагов и всего остального, что скрывается за маловразумительным термином «пересеченная местность». Или пятнадцать тысяч наждачных вдохов-выдохов.
Что, тяжело? Назвался груздем – полезай в кузов. Захотел быть офицером элиты армии? Изволь преодолеть восемьдесят километров со всякими штучками в полном боевом снаряжении за сутки.
«Ничего, преодолею. И вторую половину экзамена через два дня тоже сдам. А потом торжественное построение на плацу и приказ министра обороны о зачислении в спецназ Главного разведывательного управления. Красота!»
Фанерная бээмпэха нарисовалась в вечернем воздухе в ста метрах в окружении прямо-таки пасторальных, аккуратных, будто искусственных елочек. Машина фанерная, а вот пулеметы у нее почти настоящие. «Почти» означает, что стреляют они резиновыми пулями. А у умной электроники, управляющей пулеметами лучше всякого стрелка, не будет ломить спину от долгого неподвижного сидения, не затекут ноги и не заслезятся глаза. Конечно, будь это настоящая БМП, Андрей Кедров был бы обречен. Сто– и тридцатимиллиметровые автоматические пушки, три пулемета, не считая автоматов, находящиеся внутри пехоты, гарантировано превращали одиночного противника буквально в мокрое место. Но, опять же, сейчас экзамен с неизбежной для него долей условности.
Кедров в падении резко отпрыгнул в сторону, и тут же перекатился еще на несколько метров. Несколько резиновых пуль тихо чмокнули по тому месту, где он только что лежал. Сухо треснула, разрываясь, дымовая граната, быстро отгораживая Андрея от фанерной БМП.
«Вот теперь стреляйте!», – еще один бросок-кувырок на несколько метров.
Но стрелять нужно и ему. Куда? А запоминать нужно было! И вновь «Гроза» в руках. Большой палец переводит переключатель в режим стрельбы гранатометом.
«Так, бээмпэха должна быть левее вон той елочки на ширину ладони», – руки уверенно довернули ствол в нужном направлении. Выдох, пауза, указательный палец плавно выбрал свободный ход курка.
Автомат чуть дернулся – кумулятивная граната понеслась к цели. Секунда томительного ожидания… Вспышка! Несколько коротких очередей в прорезавшееся сквозь дым огненное пятно – и сторонкой, сторонкой дальше. Переть прямо на рожон – где вы видели, чтобы настоящую БМП можно было уничтожить одной гранатой с подствольника? Да там еще столько останется действующих штыков, жаждущих поквитаться, что их радостный залп легко опровергнет положение о том, что человек на восемьдесят процентов состоит из воды. Глупый человек состоит из свинца. А потому бочком, бочком и побыстрее от горящей БМП – братской могилы пехоты.