Выбрать главу

Чувствуя тревожный азарт, я открываю левое полупопие и захожу в тёмный, с кислотно-жёлтой подсветкой зал. По ушам и подошвам ударяют басы. В дальнем конце помещения, в его пульсирующей хмари, танцует одинокая девушка. Из неонового марева поднимается фигура ди-джея, который держит в руке толстый шнур — держит не как провод, а как дубинку, будто чего-то боится.

— Куда! — Тень шагает навстречу. — Куда прём? Предупреждали ваших?

Я чувствую, как мои брови сами собой ползут на лоб. «Ваших»?

Тень изображает нацистское приветствие и следом — жест «убирайся подальше».

— А, — я как можно дружелюбнее улыбаюсь и выбираю на телефоне фото Дианы, — это стрижка. Современная стрижка. А я ищу свою подругу. Вы не?..

— Мне опять зубы с пола собирать? На выход!

Ди-джей ладонью указывает направление.

— Клянусь! Только посмо…

— На выход!

— Вам так сложно на фото посмотреть? — Я тычу сотовым вперёд и с обидой добавляю: — Неужели за две секунды пострадают чьи-то зубы?

Ди-джей замолкает. Размышляет с полминуты, затем берёт мой телефон и подносит ближе к глазам. Свет экрана мягко очерчивает качка-старика лет пятидесяти. Костистый лоб прорезают морщины, опускаются уголки губ.

— Не знаю, — Тон ди-джея смягчается. — Ходила тут одна. Доходилась.

Весь мой азарт обрушивается куда-то, ноги слабеют.

— В смысле?

— «В смысле» район такой… — Ди-джей бросает взгляд на танцующую девушку и пожимает плечами. — То ваши делов наделают, то…

— Да не из скинов я! — Голос у меня дрожит. — Это точно она? Тут, на фото, она моложе.

— Не знаю.

— Как, не знаете? Вы только что…

— Не в мою смену было! Сказали… ну, хорошенькая, сказали. И что-то там про рыжий цвет. То ли куртка у неё рыжая. То ли волосы…

Ди-джей снова оглядывается на танцующую девушку и не заканчивает предложение. Руки её вспархивают, перекрывает неоновый свет, и мягко опускаются.

— И чё теперь?.. — Я до боли стискиваю телефон. — Чё с ней? Где она?

— Кто? — Старик пытается отвести взгляд от танцовщицы, но голова его неизменно возвращается обратно, будто дверь на доводчике.

— Рыжая девушка!

— Я откуда знаю? Полиция, вроде, выезжала. Скорая. — Ди-джей наконец поворачивается и меряет меня неприязненным взглядом. — У них и спрашивай.

Голова бухает, когда я выхожу наружу. Солнце утекает за дома, вытягивает, будто на дыбе, сизые тени. Мне холодно, и почему-то тянет смеяться. Улица напоминает тёмный коридор: слева угрюмые пакгаузы, справа забор железной дороги; фонари ещё не зажглись. Не уверен, что они вообще здесь зажигаются.

«Посмеёмся, когда ближайшее время найдут их трупы», — тихим, спокойным голосом девушки-коллектора отвечает память.

Да сколько рыжих девиц в городе?! Сотня уж точно наберётся, а найдутся и те, которые красятся, и русые, и блондинки. Блондинки при свете фонаря покажутся рыжими!

Возможно же, что бы ди-джей ошибся?

Конечно.

Он даже не видел ту девушку. Услышал от кого-то и пересказал мне, как запомнил. Старый испорченный телефон — не более.

Старый испорченный телефон.

Телефон.

Я достаю мобильный и набираю Диану.

— Данный номер не обслуживается.

В животе пробегают холодки, но я держу себя в руках: переключаюсь на приложение «Почтампа» и открывают страницу Дианы. Она всё так же распята на аватарке, всё тот же статус заверяет, что не останется голосов, а останется лишь музыка. И только на стене — новое сообщение.

Олег Петраков

8 апреля 2018 в 22:12

Чё, мамочку потеряла? Поплачься

Я рассматриваю эти строчки непонимающим взглядом, и откуда-то из глубины поднимается тихое, зловещее отчаяние.

Почему в гимназии никто не знает?

«Посмеёмся, когда ближайшее время найдут их трупы».

Издали доносится свисток локомотива.

Потому что ничего не случилось?

Потому что Диана уехала в другой город? Вслед за мамой? С железнодорожного вокзала?

Или потому что Диана в больнице? Потому что в коме?

«Посмеёмся, когда ближайшее время найдут их трупы».

Округу ударной волной накрывает грохот поезда.

Я снова набираю Диану.

— Данный номер не обслуживается.

Мыча от бессилия, я оглядываюсь по сторонам. Отблески фар мчащегося товарняка мелькают на окнах и утаскивают за собой по фасадам, по переулкам дробные перестуки колёс. Громкие звуки режут слух, и какой-то звериный, инфернальный ужас — ужас НЕЗНАНИЯ — накрывает мой разум. С неимоверным трудом я заталкиваю его прочь и включаю карту на телефоне.