========== Пролог ==========
Моросил дождь — мелкий и противный. Не спрятаться было от него, не скрыться, приходилось терпеть и изредка утирать лицо, по которому, словно слезы, скатывались капли. Из-за погоды кладбище казалось еще более унылым, чем обычно, впрочем, вряд ли кто мог ожидать веселье в таком месте. Вдалеке проглядывал сквозь деревья фамильный склеп Миллсов.
Сколько Эмма помнила себя здесь, в Сторибруке, городское кладбище всегда пустовало. Никто не навещал могилы, которые, тем не менее, казались вполне ухоженными. Можно было бы списать все на рьяного сторожа, однако в документах, просмотренных Эммой как-то раз из чистого любопытства, никакого кладбищенского сторожа не значилось. Но кто-то же присматривал! Кто-то же счищал осеннюю листву и смывал весеннюю грязь, а зимой стряхивал с памятников налипший снег.
Сегодня Эмма пришла сюда, чтобы навестить Руби. Ее могилу, последнее пристанище. Эмма приходила и на похороны, но пришлось поспешно уйти, потому что стена ледяного молчания, обрушившаяся на нее, была абсолютно и невыносимо тяжела. Горожане, даже те, кто стоял в стороне все это время, с радостью спустили всех собак на некогда любимого шерифа. В глазах общественности теперь Эмма Свон была прежде всего убийцей молодой девушки, а уже потом — блюстителем закона, защитившим мэра города от безумной наркоманки. Ха, все предпочли бы, чтобы погибла Регина: Эмма готова была спорить, что уж на эти похороны ее бы доставили на лимузине и оказали все возможные почести. Мэра не жаловал почти никто. Почти.
Эмма встряхнулась, сбрасывая с волос холодные капли дождя, и присела на корточки у могильного камня. Провела по нему рукой, с далекой дрожью ощущая равнодушное прикосновение.
— Если бы ты могла помочь мне, Руби, — прошептала она сдавленно. — Если бы только могла…
Ей больше не снились сны. По крайней мере, те, что про волка и расплавленное золото. Вот уже несколько недель Эмма спала спокойно и даже могла бы высыпаться, если бы не загоняла себя на работе. Она задалась целью полностью восстановить свое честное имя и пахала с утра до ночи, забывая про перерывы на обед. Вставала в шесть утра, а домой приходила в двенадцать ночи. Лопатила горы документов, записи видеокамер, опрашивала тех, кто соглашался с ней говорить. Подавала запросы в Бостон на то, чтобы выслали специалистов, упирала на то, что в лаборатории были спутаны результаты, когда шло дело Кэтрин Нолан. Все это отнимало массу времени, Эмму хватало только на то, чтобы принять душ и почистить зубы. Стыдно говорить, но постельное белье она не меняла все те же несколько недель. И каждую, каждую чертову ночь Эмма Свон думала про книгу Генри. Книгу, по которой выходило, что Руби была оборотнем, Дэвид — Прекрасным Принцем, а Регина — Злой Королевой.
Кто поверит в такое в здравом уме? Конечно же, никто. Вот только Эмма готова была поклясться чем угодно, что видела волка в ту ночь, когда застрелила Руби. И волк тот несся на них с Региной с одной целью: перегрызть им шеи. Что оставалось делать?
Эмма еще раз погладила ладонью могильный камень, сама не зная, зачем. Словно надеялась на этот раз ощутить в ответ не холод плиты, а тепло человеческой руки.
Их мир не может быть сказкой. И магии в нем не существует. Но если это не ответ, то где же тогда его искать?
Эмма почти сломала голову. Она искала варианты и сбилась с ног, пытаясь найти хоть кого-нибудь, с кем можно было бы поговорить на эту тему. Генри отпадал, само собой: он верил в сказку и не допускал иной возможности, а Эмма все же предпочла бы для начала рассмотреть иные варианты. Регина не хотела говорить ни о чем, что касалось несчастного случая, да еще и всеми силами избегала Эмму даже после того, как они провели чудесный вечер в ее особняке, ожидая возвращения Генри. Парень сильно обрадовался, увидев, что его мамы наконец поладили между собой, и Эмма тогда почувствовала себя счастливой, пусть хотя бы на пару часов. Регина не позволила ей остаться на ночь и выставила на улицу, Эмме пришлось поддернуть воротник и поплестись к машине: какое-то время после выхода из-под стражи она была вынуждена ночевать там. Никто в городе не мог — или не хотел — помочь ей и предоставить жилье, даже съемное. Вдова Лукас, понятное дело, не хотела даже слышать об Эмме, а Мэри Маргарет все еще злилась после того, как застукала их с Региной в машине. Эмма оставила ее квартиру сама, не выдержав гнетущего молчания, которое теперь неизменно сопровождало их вечера. В «Жуке» спать было дико холодно и неудобно, на обогрев уходила масса бензина, а кошелек пустел на глазах. Поддавшись давлению общественности и требованию прокурора, который, разумеется, не остался довольным вынесенным вердиктом — и это несмотря на то, что вердикт ему и принадлежал! — Регина снизила Эмме зарплату, и теперь приходилось экономить буквально на всем. Немного удачи перепало Эмме в день, когда какой-то парень по имени Питер согласился пустить ее в пустующую комнату в своей квартире. «Мне все равно, что там скажут или подумают, — сказал он, помогая Эмма перетаскивать нехитрые пожитки. — Я знал Руби. Знал, что у нее творится в голове. И знаю вас. И знаю, что вы бы никогда не выстрелили в нее просто так…» Его слова придали Эмме немного уверенности в собственных силах. Она даже понадеялась, что Питер расскажет ей что-то такое, что поможет отыскать истину, но он отказался во всем этом участвовать. Эмма не давила, она была благодарна за то, что он позволил ей жить у него. Может быть, однажды он решится и на другое. Если подтвердится, что Руби была наркоманкой, что была как-то связана с убийствами Кэтрин и Сидни… Да, ее отпечатки были найдены на местах преступлений, но прокурор Альберт Спенсер так сильно стремился засадить за решетку действующего шерифа, что не дал ход делу Руби. В интервью «Сторибрук Ньюс» он заявил, что даже если бы Руби и была ответственна за все эти ужасные преступления, она уже мертва и никак не сможет понести наказание. Для начала, продолжил он свое выступление, следует все же поохотиться на кого-то живого, прежде чем сваливать что-либо на плечи невинной мертвой девушки. Разумеется, горожане его поддержали, дружно забыв, что Руби была под воздействием наркотиков, когда попыталась напасть на мэра и шерифа. Людям нужен был ответчик, а что спросишь с покойника? Единственной, кто не согласился с таким решением прокурора, оказалась Эмма, вот только ее мнения никто не спросил. Оставлять же все в том виде, в котором оно пребывало сейчас, Эмма не собиралась. Ее оправдали, это верно, но осадок остался. И горожане продолжают обвинять ее в намеренном убийстве, не веря, что пули были выпущены лишь для обороны.
Может быть, что-то подлили в пунш, который все пили тогда на празднике?
Эмма поджала губы и покачала головой.
— Ты унесла все свои тайны в могилу…
— Что бы вы стали делать, если бы она ответила вам, мисс Свон?
Насмешливый мужской голос заставил Эмму резво вскочить.
Голд почти не изменился — все та же кривая полуусмешка, чуть встрепанные волосы, золотой зуб. Разве что лицо его немного осунулось да взгляд стал более настороженным. Он стоял в паре шагов от Эммы, опирался на неизменную трость и явно намеревался поболтать.
— Где вы были? — тут же спросила Эмма, вспоминая, взяла ли с собой оружие: из-за всех событий теперь она старалась обходиться без него по возможности. — Вас искали в связи со смертью Лукас.
Никакого удивления от его появления. Должен же он был когда-то это сделать.
Голд ухмыльнулся, зуб его, казалось, стал еще желтее.
— Я никуда не девался, мисс Свон. Быть может, вы плохо меня искали?
Поисками Голда занимался прокурор. Эмма, конечно, никого не обвиняла, но, возможно, Альберт Спенсер действительно искал не там? И не так? Или не искал вовсе.
Видимо, Эмма изменилась в лице, потому что Голд вдруг цокнул языком и покачал головой.
— Только не говорите, что собираетесь меня арестовать.
Признаться, Эмма хотела бы. Вот только нельзя арестовывать людей за то, что они подкрадываются со спины и пугают.
— Это задача прокурора, а не моя, — с глубоким сожалением проговорила Эмма. — В связи со случившимся меня сняли с дела. Я больше этим не занимаюсь.