Дворец спал. Рабыни и служанки уютно устроились на мягких коврах, и только Лин дисциплинированно добралась до своей постели на первом этаже. Янычары на страже умудрились задремать стоя, опираясь на тяжелые алебарды; придворные из тех, кого волшебная колыбельная застала врасплох, уснули кто где — и в саду под розовыми кустами, и возле накрытого дастархана в арочной галерее, и у дымящего кальяна. Кто-то прикорнул прямо в коридоре, трепетно прижав к груди толстую книгу и сладко посапывая; кто-то на чистом упрямстве добрел до кровати, позабыв закрыть дверь…
Нисаля в мастерской не было, зато Малих заснул прямо под станком.
Я прокралась мимо, не рискуя шуметь. Заклинание заклинанием, но чуткий сон никто не отменял.
По закону подлости янычары перед покоями тайфы все-таки умудрились скрестить алебарды, и двери приоткрывались еле-еле, так что я едва протиснулась в щель — чем, кажется, изрядно озадачила Рашеда, который как раз вернулся с террасы и замер от неожиданности, так и не дотянувшись до простыни, небрежно переброшенной через ширму.
Ну, или предстал передо мной в таком виде нарочно. Я уже ни в чем не была уверена, но не упустила случая насладиться зрелищем.
Хорош ведь, что ни говори. В лице есть что-то неуловимо лисье — то ли острый нос, то ли какая-то неуловимая хитринка во взгляде; и даже в позе мелькает что-то такое — проворное, обманчивое, тонкое…
— По-моему, ты окончательно страх потеряла, — горестно вздохнул тайфа, поняв, что смущения не дождется, и все-таки сдернул простыню с ширмы.
— Мой господин, как всегда, истинно прав, — смиренно признала я, старательно пряча руки за спиной. Снаружи что-то грохнуло, и по всему коридору разнесся дребезжащий металлический звон. — Еще я намерена предать своего повелителя, обманом усыпить весь дворец и сбежать, украв лучшего из молохов. Подкоп же так никто и не засыпал?
— Какой еще подкоп? — Рашед озадаченно моргнул, но напряженная тишина в коридоре быстро натолкнула его на нужную мысль. — А, так ты не шутишь. И в чем же заключается твое страшное предательство?
— А я меч из мастерской украла по дороге, — чистосердечно призналась я и даже предъявила клинок — изогнутое лезвие, самая простая рукоять, но спутать его было невозможно ни с чем. — И все выкладки по плетению двойного зачарования прихватила.
К чести тайфы, пугаться он и не подумал — только неопределенно хмыкнул и повелительно указал на шкаф:
— Халат. Ты знаешь, что делать.
Я обиженно насупилась — даже не подыграл ведь, стручок сушеный! — но до шкафа все-таки сбегала.
— Я от тебя дождусь когда-нибудь элементарной вежливости? — горестно вздохнул тайфа и безо всякого стеснения сбросил простыню, чтобы снова завернуться — на сей раз в преподнесенный халат.
Я сглотнула и отвела взгляд, но тут же снова встряхнулась.
— Уместно ли требовать вежливости от человека с клинком, когда сам безоружен?
Тайфа одарил меня скептическим взглядом.
— По-моему, ты впервые в жизни держишь в руках оружие, так что мои требования уместны как никогда, — заметил он. — Ибо прийти к врагу с клинком, но без должных умений — все равно что преподнести клинок врагу на расшитой подушке с золотыми кистями. Садись к дастархану, разливай шербет и рассказывай, что взбрело тебе в голову. Можешь заодно добавить, за что мне все это, потому что сам я уже перестал понимать, — устало предложил тайфа, с лисьей вальяжностью растекаясь по пресловутым подушкам.
— Разве моему господину не доводилось слышать, что леность — страшный грех, который не может остаться безнаказанным? — поинтересовалась я, разливая уже нагревшийся шербет по тонким стаканам. Тайфа наградил меня выразительным тяжелым взглядом, и я все-таки отбросила дурашливость и заговорила серьезно. — Мой господин говорил, что силы во дворце примерно равны: маги Нисаля-аги держат в смирении янычаров, а те — магов. Стоит кому-то нарушить это равновесие, и в проигрыше окажутся все, потому что в таких противостояниях не бывает победителей. Я и в самом деле собиралась сбежать, не тратя месяцы и годы на ожидание, кто же выиграет — мой господин или Нисаль-ага, — со вздохом призналась я. — Даже украла и немного доработала один из свитков Фархада-аги.
Рашед вроде бы не менял позы — но весь как-то неуловимо подобрался, словно приготовился хватать меня за подол. Его голос, тем не менее, звучал с привычной расчетливой ленцой:
— Но ты здесь.
— Потому что не дура, — мрачно хмыкнула я и потерла ладонями лицо. — Или как раз потому, что все наоборот… но это противостояние с Нисалем-агой и в самом деле никуда не приведет, если не вмешается третья сила.