-Давай снимем кофточку, вот так, - ласково приговаривает она, но голос слишком резок и слишком дрожит, она еще не пришла в себя после перепалки с завучем и плохо сдерживается. Лика чувствует нарастающее раздражение мамы и думает, что это из-за нее. Мать и дочь редко могут понять друг друга, но им все равно. Они привыкли и смирились.
Лика снимает синюю кофту, расстегивает пуговицы, обнажая худое тельце, обмотанное бинтами полностью, от горла до пояса. Молочно-желтые бинты, сквозь которые на плечах и спине проступает засохшая кровь. Лика не может лежать целые дни без движения, а на плечах и спине кожа тонкая. Где тонко, там и рвется. Мама берет губку, мочит ее в воде и начинает медленно водить по бинтам, чтобы они отмокали. Вода остыла, Лике холодно и щекотно, но она не улыбается, она настороженно ждет, кода мама начнет отдирать бинты. Мама хочет сделать дело быстро, она снимает бинты пластами, сразу со всей спины и живота, и бинт срывается прямо с кожей, в которую он врос. Спина девочки полосатая - белые полосы чередуются с красными и розовыми, в зависимости от того, как глубоко марля вошла в тело. На локтях, где рвется чаще всего, и на животе кожа ободралась и живая ткань тела начинает подгнивать. Лика чувствует сладковатый запах собственного гниющего тела. Ксения старается снимать здесь бинт особенно нежно, но нечаянно дергает, рука дрожит от перенапряжения, и бинт рвется вместе с кожей, оставляя длинную кровавую полосу. Лика крепится из последних сил, кусать губы ей тоже нельзя, их придется залеплять пластырем, а это еще хуже. Теперь, когда все бинты сняты, можно увидеть тело девочки - сплошную кровоточащую рану, язву, гниющую по краям, маленькие коросты, которые зудят и щипят. Ксения торопится снова наложить бинты, быстро, словно делая что-то запрещенное, почти не глядя. Лика стоит, плотно зажмурив глаза, она тоже боится на себя смотреть. Из-за этого в доме нет зеркал, раньше у Лики были истерики по поводу внешности. Теперь уже нет.
Закончив с бинтами, мама выливает воду в помойное ведро, выкидывает в мусорку остатки бинтов и с фальшивой улыбкой идет готовить обед. Лика хорошо понимает, что улыбка фальшивая, хотя мама думает, что дочь ничего не замечает. В ожидании неизбежных щей девочка возвращается к телевизору, по которому иногда показывают мультики.
4.
Отец возвращается под вечер, когда за окном холодает, и в воздухе повисают густые сапфирово-синие сумерки. Днем, когда тепло, лужи образуются прямо на льду, теперь их прихватывает иней, тонкий ледок, который громко хрустит под ботинками. Небо вечером разноцветное: желтое от заходящего солнца в самом низу, над домами, сине-розовое над деревьями, бледно-серо-синее вверху. Солнце заходит за сопку позади дома, и ее склоны сразу становятся черными. Деревья черные, а снег белый на вершине и грязно-желтый у подножия. Людей вечером мало, холодно. С океана дует сильный ветер, он несет с собой пар мелких капелек воды. Зимний туман, изморозь.
То, что папа пришел, Лика слышит сразу. Их окно не пластиковое, как в кино, сквозь него все-все слышно, и лай соседских собак и скрип тяжелых шагов по снегу. Папа ходит всегда быстро, неподвижно глядя перед собой в одну точку. И зрачки глаз у него вечно расширены, он смотрит на тебя, а вроде бы и вскользь. А мама, когда идет с Ликой в больницу, смотрит в землю, не поднимая глаз. И тащит Лику за собой, а Лика не успевает так быстро семенить короткими тонкими ножками следом, нервничает, что мама опять расстроится.
Дверь открывается и захлопывается так, что стон идет по всему дому. По полу начинает тянуть холодом, папа неплотно закрыл дверь. Папа пыхтит, пока раздевается и раскладывает на кухонном столе сумку, ставит в угол под лавку ботинки, черные, запачканные желто-серой грязью. Из дальней комнаты идет мама. Сквозь стенку Лика слышит все-все.
-Привет, - сухо говорит мама, - Ужинать будешь?
-Естественно, - отвечает папа, усаживаясь на диван перед телевизором. Диван поскрипывает, значит сейчас папа перегибается через его спинку в поисках пульта. Шарит под одеялом, пульт заклинивает и он перемотан изолентой. Так, телевизор включился, кажется, "Новости". Мама на кухне стучит ножом, режет на разделочной доске хлеб.
-Олег, тебе щи греть или так поешь?
-Так сойдет, - папа пробует переключать каналы, Лика слышит шипение, помехи. Папа снова встает, идет на кухню, чтобы притащить на диван ноутбук. Единственный компьютер в семье появился три года назад, большой, черный. Когда он загружается, его вообще не слышно, но во время работы, он мелко вибрирует и трещит. Папа говорит, проблемы с процессором. На ноутбуке Лике можно сидеть только по выходным, с вечера субботы по вечер воскресенья, потому что в это время папа лежит на диване, уткнувшись в "Вести недели".
Мама ставит тарелку с холодными щами на маленький столик перед диваном. Папа быстро ест, поглядывая на загружающийся ноутбук. Ест он без хлеба, и добавляет много соли. Солит он буквально все, если не остановить, посолит даже пряник.
-Лика где?- спрашивает он в перерыве между двумя ложками.
-В комнате, - говорит мама, садясь рядом с ним, - с обеда лежит на кровати на животе, носом в подушке и молчит. Сегодня мы делали перевязку, опять бинт в кожу врос.
-Ясно. Чай ставила?
-Иди на кухню, там все. Можешь кофе сделать, я сегодня молоко купила.
-Да ладно, обойдусь. - отец идет на кухню, возвращается минуты через три с большой черной кружкой горячего чая. Кружку он держит двумя руками, спрятанными в рукава свитера, чтобы не обжечься. Мама сидит на диване очень прямо, сверлит глазами телевизор.
-Что случилось, что такая мрачная? - отец отставляет чашку и шутливо дергает маму за плечо, она раздраженно отстраняется.
-Олег меня сегодня уволили. - она оборачивается к папа, и в глазах у нее стоят слезы. Лика чувствует это, по тому, что в комнате за стенкой повисает тишина. Потом отец резко встает и начинает ходить по залу. Пол поскрипывает. Папа вытаскивает из кармана джинсов пачку сигарет и зажигалку, и затягивается. Курит он "Максим", большую красную пачку , и говорит, что эта марка - мерзость, но взять дозу никотина можно. Папа обычно не курит, только когда злится. По комнате расходится резкий запах дыма, мама шмыгает носом.
-Она сказала, что я достала коллектив своими истериками, понимаешь? Что я запугиваю детей бесконечными контрольными и порчу ей отчетность своими больничными. Сволочь, - все это мама говорит без эмоций, ровным спокойным голосом. Хочет показать, что ей без разницы.
-Поделом, - мрачно отвечает папа, - Допрыгалась. Будешь впредь думать головой, а не задницей. И истерить меньше.
-Ты вообще псих?- дергается мама. - Я говорю, меня уволили. Выкинули на улицу с половинным выходным пособием и без рекомендаций. 4200 рублей, понял? А я этой стерве сказала перед уходом все, что о ней думаю. Она выгнала меня, а я теперь не стану с ней здороваться на улице. Довольно я унижалась перед толстухой, ничего не смыслящей в преподавании.