В комнату просовывается мамина взъерошенная голова.
-Олег, ты уже здесь. Ну что там, он выделит деньги? - Ксения сверлит мужа взглядом, Лика чувствует, как папа напрягся и подался вперед всем телом. Похоже он тоже боится мамы, и не хочет ей перечить.
-Подожди, Ксюш. - Он неловко встает с кровати, кладет кортик обратно в ящик. Все, сказка кончилась.- Давай, Лик, читай дальше, вечером я еще зайду.
Да нет, не зайдет, закрутится и забудет, как обычно.
-Ну что ты отрываешь меня от ребенка?- резко спрашивает Олег Ксению, едва захлопнув дверь детской комнаты. - Чего тебе надо?
-Чего она любит тебя больше, чем меня? - огрызается Ксения.- Ее от тебя не оторвешь, все папа и папа на уме, а от меня чуть ли не в плач бросается.
-Орать надо меньше и гонять ее. Зачем она опять читает тот учебник, она его наизусть знает. Иди купи ей нормальную книгу.
-А денег ты мне дашь или они с неба свалятся?- криво усмехается Ксения.- Да и книг траулер не привозит.
-Закажи по Интернету.
-Отстань, сама разберусь.
-Кстати, ты бинты заказала?
-Да, квитанцию об оплате им надо будет прислать на этой неделе. Так что сказал Афанасьев?
Олег идет на кухню, роется в кастрюле с супом. Говорить противно и стыдно. Ксения ужом вьется, лезет к нему, тошно даже.
-Он послал меня. Как всегда, не думаю, что ты этого не ожидала. Говорит, денег в бюджете на вас нет и направление никто не выдаст. Инвалидность Лике придется выбивать через суд.
-И в Интернете уже сколько объявлений давали. Слушай, Олег, может нам Малахову написать? Говорят, они там любят такие истории, как наша.
-Совсем свихнулась на своем Малахове, - недовольно бурчит муж, закуривая. - Смотришь его каждый вечер, не отлипая. Делать ему нечего, наше дерьмо разгребать, мечтай!
-Но ведь люди идут, так что не психуй!
-Это подстава и все. Вранье по телеку. Писать Малахову, все равно, что писать господу Богу, возни и крика много, толка мало. Он нас тоже пошлет. Сколько бинты стоят?
-4800 плюс доставка. Не меньше 5000 выйдут, там сказали, что дешевые цены на сайте устарели. Акция кончилась.
-На вот, нам сегодня зарплату выдали, - Олег выкладывает на стол несколько смятых купюр. Ксения нетерпеливо пересчитывает и глухо матерится.
-Опять урезали? - резко спрашивает она.
-Заткнись! - Олег тоже на взводе.- Ведущему инженеру-технологу в этой шараге платят 7565 рублей, как уборщице. А я могу только орать об этом на своей кухне и умильно улыбаться Блинову в морду, чтобы он меня не уволил. А у тебя гордость, вы поглядите.
-Олег, давай уедем, - вдруг говорит Ксения. Олег вскидывает голову. Ясно, что у них по этому поводу уже был разговор, явно тяжелый и неоконченный. Олег ограничивается сухим отрывистым смехом .
-Ага. Пакуй чемоданы, мы улетим отсюда на семейной метле. Пройдем сквозь стену и растворимся в воздухе. Куда уедем, дура? Мои предки умерли, твоих завалило десять лет назад. И Лику тащить за собой надо, а у нее здоровье вообще ни к черту. Я тебя умоляю, не поднимай ты эту тему, дай мне доесть спокойно. Я могу спокойно и молча посидеть в собственном доме?!
-Пошел ты, - Ксения грохает кружку Олега об раковину, чудом ее не разбивая и уходит в зал, врубая там телевизор почти на всю громкость. Олег равнодушно наливает кипяток из чайника в кружку, разводит кофе без молока и долго пьет, глядя в окно перед собой на раскинувшийся серый весенний почти уже пейзаж.
7.
Как же его достали все их проблемы! Куда ни ткни - одно и то же. Каждый день - работа, графики, сметы, расчеты, возня, ор, вонь тухлой сайры, договоры с японцами, которым надо продать рыбу по дешевке, потому что Сахалин ее не покупает. Сахалин предпочитает через три дня покупать рыбу втридорога у тех же японских рыбаков, обдирая своих, как липку. А японцы сбивают цену ниже плинтуса, сегодня гнали килограмм рыбы за 20 йен. А 20 йен - это 12, 86 рублей. Потом в городе в супермаркете перемороженная чуть тухлая сайра будет стоить 180-240 рублей за килограмм. Это именуется взаимовыгодным обменом. Под него налажено производство на комбинате - сделать все на скорую руку, все равно сам ты этой рыбы не поешь, в глаза ее не увидишь. Он, как инженер-технолог, вынужден следить за состоянием оборудования, консервной машины, разделочной машины, ножей и тесаков. На комбинате три цеха: консервный, разделочный, обрабатывающий. Когда они разрабатывали сайт комбината, ему пришло в голову описать для случайно зашедших пользователей производственный процесс. " На ЗАО "Рыбокомбинат Островной" производственный процесс отлажен таким образом, что промежуток времени между выловом сайры и производством готовой продукции составляет не более 4 -6 часов. При потрошении рыбы применяется ручная разделка, при обработке и транспортировке сырья используется морская вода, что обеспечивает высочайшее качество готовой продукции. И, главное, при производстве не используются никакие химические добавки и консерванты! Следование современным технологическим процессам и строгое соответствие ГОСТам РФ на предприятии являются гарантией, что консервы произведены из свежего сырья, и рыба сохранила пищевую биологическую ценность и вкусовые качества." Да, ручная разделка, этим занимаются женщины в разделочном цехе. Там всегда холод и пар, и воняет рыбой, как и везде на острове. И руки у толстых теток с нарушенным метаболизмом красные, распаренные, поцарапанные и холодные. Холодная скользкая рыба, пальцы скользят, отлаженный механизм движений сбивается к вечеру, женщины устают. Рабочий день с 6 до 20:00, от звонка до звонка. На производстве мало несчастных случаев, это его заслуга, можно и похвастаться, кто слушает-то? Только консервные ножи тупые, машина 1980 года выпуска, а сейчас 2014. Перед поступлением рыбы, утром, ножи протирают спиртом уборщицы, это стерилизация и дезинфекция одновременно. Потом в течение всего дня к ножам никто не прикасается, утром опять сдирают с них налипшие кусочки рыбы, блестящую липкую чешую, икру, если разделывали самок. Но, кое-что на сайте правда, они сочиняли всем технологическим отделом, целых пять человек, помереть можно со смеху! Консервы производятся из свежего сырья, рыба всегда свежая. По крайней мере, они ее берут прямо с сейнера. А то, что сейнер в море может болтаться неделю, это за кадром и никого не интересует.
Когда он приходит домой, его всегда ждет Лика. Анжелика. Как в книжке. Ну да, он мечтатель и книгочей, он выбирал дочке имя, как в кино. Ксюха еще хохотала над ним, она часто над ним смеется, ну да ладно. Лика редко выходит из комнаты, она у него особенная. Бабочка, черт подери. Ребенку-бабочке опалили крылья, нельзя летать. Нельзя много бегать, есть нормальную еду и громко смеяться. Как она это терпит? Как они это терпят? Он гонит такие мысли, он действительно любит дочь и не хочет считать ее обузой, но ведь так и есть. Лика - обуза, балласт семьи. Из-за нее они не могут уехать отсюда. Она очень плохо переносит дорогу. Билет на корабль или самолет стоит как полет на Луну, не с его зарплатой. Теперь еще эта дура уволилась и не хочет молить свою директрису о прощении. Ее зарплата была 6785 рублей, это ставка или как там она называется. Куда ни глянь, все упирается в деньги.
Иногда ему хочется, чтобы дочь умерла. Он никогда в этом не признается, даже если напьется в одиночестве у себя в сарае, но это так. Ему невыносимо смотреть в глаза ребенка. Глаза, которые так доверчиво глядят на него. Лика верит, что папа сильный, он решит все проблемы и пойдет с ней пускать кораблики. А вот Ксюха умная, она знает, что ее муж неудачник, годный только на то, чтобы втихаря глушить шкалик спирта в сарае пополам с сигарами. Господи, зачем она так мучается? Зачем он так мучается? Олег предпочитает жить прошлым, он прекрасно осознает это. А каким оно было - прошлое. Ему тридцать шесть лет, и только пять из них он провел вне острова - пока учился на инженера в Южно-Сахалинске. С детства знал, кем будет работать. Просто на острове только один комбинат, все на него и шли. В городе оставаться после учебы он не захотел, испугался. Вернулся к старым родителям, поднимать дом. Родители умерли один за другим в течение года, он остался один в двадцать шесть лет. Соседи загудели, немногие друзья заныли насчет его женитьбы. Наведавшись по работе в соседнее село, он наткнулся на невысокую девушку с запредельно большими зелеными глазами. Ксюху. Не сказать, что влюбился по уши, но она ему понравилась, да и вдвоем легче, чем в одиночку. Он перевез ее к себе, потом ее родителей завалило землетрясением, она тоже осталась одна на свете. Устроилась учительницей еще до землетрясения и свадьбы, теперь ее выгнали с работы. Через полтора года родилась Лика, у которой еще при рождении полезла кожа с маленького, отчаянно кричащего тельца. Думали дерматит, потом узнали диагноз в Южно-Сахалинске. Эпидермолиз. Дитя-бабочка, с опаленными крылышками. Хорошо ли было без нее и легче ли? И да и нет. Лика принесла в его жизнь смысл - погоню за деньгами. Деньги на бинты, на мази, на оплату коммунальных услуг, хотя дом на земле, на специальную еду, от которой пришлось отказаться и скармливать больному, стянутому пищеводу дочери грубо помолотую овсянку, чтоб она ей там раздирала все внутри. Идиотизм - бинтовать дочь через два дня на третий жестким бинтом, от которого кожа ползет и шелушится, кормить овсянкой, чтобы она потом вздохнуть боялась от боли в желудке и улыбаться при этом, и говорить, что все будет хорошо. А он не умеет, не может и не хочет притворяться! И Ксюха не умеет, оттого и срывается по любому поводу. С пьяных глаз понимаешь и жалеешь всех, особенно себя любимого. Олег зажмуривается и делает еще глоток. На вечернем холоде водка просто обжигает внутренности. А она ледяная. Чудесный букет ощущений - лед на губах и огонь в животе. Он ненавидит пить, но с каждым разом его тянет сильнее. Так легко забыть проблемы, хотя они обостряются в памяти с каждым глотком.