— Мы можем построжить, дженаб! — вызвался Маммала, — Вы нам только еды оставьте и мы посторожим!
Он даже прошелся туда сюда с максимально серьезным видом, дабы ни у кого не осталось сомнений в том, что они могут выполнить эту тяжелую задачу с честью. Точилка интенсивно кивал соглашаясь с приятелем. Островитян инстинктивно тянуло к источникам халявы, так что, получив от Механиков такой царский, по их меркам, подарок, они акулами кружились вокруг надеясь, за мелкую необременительную помощь, получить еще что-то ценное.
Михай с Багиром скептически переглянулись. Оба придерживались мнения, что получив паек, оба «сторожа» нажрутся и залягут где-то в надстройке дрыхнуть до утра. Это уж не говоря о том, что два некрупных островитянина без оружия отпугнуть могут только чаек. Да и то если стая будет небольшой. Если прилетит больше десятка, то там никаких гарантий.
— Ми подумаемо. Ти мени краще б допомиг ось цей реминь видстебнути. Дам руци виддохнути поки…
Маммала с готовностью расстегнул указанную пряжку и Михай снял протез. И если бы сейчас из пустоты появился бродячий цирк со слонами, обезьянами и канатаходцами, промаршировал по воздуху и скрылся в разверзнувшейся морской пучине, это, пожалуй, удивило бы островитян куда меньше, чем человек, отделивший от себя руку. Побелев настолько, насколько позволяла их смуглая кожа, они вжались в надстройку, выпучив глаза и открыв рты, не отводя взгляда от протеза, который усевшийся отдыхать Михай положил рядом. Так их и застал проходивший мимо Боцман, который, сперва, не понял, с чего это местных хватил столбняк, но потом проследил направление их взглядов и понимающе кивнул.
— Михай?
— Що?
— Ты чего делаешь?
— Видпочиваю… «Отдыхаю», коли вам так буде простише.
— Вот кстати об этом — ты же умеешь на ислас разговаривать понятно? Ну я имею ввиду, понятнее чем сейчас…
— Вмиючи. Але, оскильки Ислас — це стихийно сформована смись ризних мов, або, як у нас кажуть, «суржик», то я, як единий в осяжному простори приполець, вважаю своим обовьязком обогащати його словами и терминами моей ридной мови.
— То есть ты специально?
— Ещли чи ще не подоба, моге зачать взбогачать Ислас о кшездь.
— Угрожаешь на кшездский перейти, что ли?
— Ось бачите — знайоми всього нчого, а ви вже дви мови з моею допомогою розумити почали!
— Я могу по гюйонски ответить, знаешь ли! Са мё фе шье, прекратит ту разводить этот бордэль дёмэрд анфа дёпют, вон — смотри, с тебя эти двое уже «ohueli».
— А ось останне — це вже не гюйонський…
— И тем не менее… Ты чего такого отмочил, что у них такие рожи?
— Та ничого я не робив! И взагали — чого видразу Михай? Вони там на жопу Тайги витрищалися. Може це вона им по чеполахе йобнула, ось их и перекрило?
— Тайга? Не — Тайга бы ебнула, они бы прям там и легли. Эй вы! C вами чего?
— У него рука… — Маммала скорчил гримасу подбирая слова, — Отдельная, дженаб!
— Ты только заметил?
— Я думал, это перчатка такая… А это — рука! И он ей шевелит, дженаб!
— Це все тому, що я багато з машинами працюю, — пояснил с ухмылкой Михай, — Ось сам, потихеньку, зализним претворяюсь. А ну як допоможи мени його назад надити!
Островитяне, с практически религиозным трепетом, помогли Михаю нацепить протез обратно, изумленно взирая как тот, для проверки, поднял искусственную кисть, несколько раз сжав и разжав её. Точилка и Маммала от избытка чувств чуть не грохнулись в обморок.
— То есть вы в машину превращаетесь, дженаб?
— Так… Е трохи…
— А остальные? Они тоже превращаются? — Точилка с подозрением оглядел Багира, ища у того железные части и, для верности, потыкал пальцем, — У вас что железное, дженаб?
— Нэрвы…
— Тут все у кого як, — подмигнул Михай недовольному такой фамильярностью Багиру, — Я, ось, зализною рукою обзавився. Амяз з Карою машини чути почали. Багир одним своею присутнистю може заставити зломане починитися. Кстати, дюже мешае в роботи. Кажуть: «Зломано!», вин приходить — працюе. Уйде — знову не працюе. От така хуйня робиться.
— Здорово, дженаб! — Точилка снова потрогал Багира и принялся обтираться этой ладонью, стремясь обмазаться его маной, — Вот бы мне такую способность! Это же ничего делать не надо! Приходишь — все заработало! Деньги взял, ушел, оно опять сломалось, снова тебя зовут, снова деньги платят… Интересно — сколько раз так можно ходить?
— Тэбэ? — Багир смерил халявщика взглядом, — Тры!
— Почему только три, дженаб?!
— Потом пыздыт начнут…