Поздно вечером, когда уже была рассказана очередная история про Лягушонка, который жил в саду у дуба, и дочка почти спала, Кира не спешила из детской. Она исправно каждый вечер, как бы ни устала, присаживалась на край дочкиной кровати и придумывала маленькую историю. Истории были смешными, Лена их обожала и засыпала после них спокойно и без капризов. Потом они с Виктором пили чай на кухне, разговаривали, делились новостями. Этот «чайный час» был самым спокойным в их отношениях. Виктор мог даже рассказать что-то забавное. И Кире именно в этот час казалось, что их семейная жизнь вполне удалась – ведь все, как у людей и даже лучше. Но сегодня она не спешила на кухню, где шумел чайник. Что-то мешало ей как ни в чем не бывало улыбаться. «Почему он так себя ведет? Какое он имеет право называть меня дурой, швырять посуду, не отвечать на мои вопросы? Откуда эта злость и вечное раздражение? Да, у него плохой характер, но мог бы иногда сдерживаться!» – думала она, сидя рядом с заснувшей дочкой.
Из детской она вышла, когда Виктор ушел в спальню. Кира прошла на террасу и постелила себе на старом диване. Впрочем, ей не спалось, она прислушивалась к плеску воды, который доносился из окна, и пыталась уговорить себя не обижаться на мужа. «Ну что же он так? Может, на работе что случилось? Может, проблемы, а я не поинтересовалась?» – ворочалась она с бока на бок. Но уже то, что она ушла спать на террасу и за весь вечер не подошла к мужу, говорило о том, что произошло что-то такое, что вряд ли вернет их жизнь в привычное русло.
Было около пяти утра, когда Кира проснулась, села за стол и достала дочкины карандаши и альбом. Какое-то мгновение она сидела в задумчивости, потом аккуратно принялась выводить тонкие линии. Еще через час она из старых газет вырезала ножницами большую выкройку. Когда Виктор встал на работу, Кира делала первые стежки.
– Завтрак, – односложно сказал муж.
– В холодильнике, – так же ответила жена.
Муж хлопнул дверью и уехал. Жена даже не подняла головы. Закончив шить, она разбудила Лену, покормила и отвела в детский сад. Вернувшись, достала стремянку и полезла на антресоли. Затем из большого старого чемодана вытащила тяжелое кожаное пальто. «Сгодится!» – сказала она вслух, и почти целый день провела, распарывая старые пыльные швы. Часы пробили четыре часа дня, когда она разложила по стопочкам все лоскуты. В пять она была в магазине, покупая специальную иглу и прочные нитки. В восемь появился голодный муж, но ужина на столе не было. Жена, закрывшись на террасе, что-то делала.
– Мы есть будем? – осторожно спросил он.
– Я – нет. Ты – если хочешь, там в холодильнике что-то осталось вчерашнее. Сам разогрей.
Виктор потоптался у дверей террасы:
– Кир, да ладно тебе…
– Мне – ладно? – вскинулась Кира, но тут же рассмеялась, – мне сейчас некогда. Занимайся сам.
– Лену покормила?
– Она у мамы.
Муж отступил.
Поздно ночью Кира наконец разогнула затекшую спину. На столе перед ней лежала небольшая сумочка, почти точная копия той, что она видела в магазине. Конечно, приглядевшись, там можно было найти не десять, а сотню отличий. Но все равно то, что сделала Кира, можно было с полным правом назвать сумкой.
«Сутки. Почти сутки. Мне понадобились сутки, чтобы сшить сумку. Да, эти чертовы стежки неровные, и подкладки нет, и вместо пряжки большая медная пуговица от какого-то древнего кителя. И все равно это сумка.
Кира встала и прошлась по террасе. Она словно выпала из реальности на это время. И ссора с мужем, и обида, и все, что так угнетало, так давило и тянуло книзу, куда-то исчезло. Так приятен был азарт дела, творчества! Так приятно было видеть эту сумку сейчас перед собой. «Я, конечно, с ней никогда не пойду. Буду хранить всякие мелочи. Тем более ремешок немного неровный получился. Но все равно здорово получилось! Надо теперь Леночке детскую сумочку попробовать сделать!» – Кира вдруг почувствовала, как сон валит с ног. Она завела будильник, легла прямо на одеяло, накрылась пледом и тотчас уснула.
Вороновы занимали большой дом в соседнем с Вяземкой поселке. Кира Стрельцова случайно познакомилась с Людмилой Вороновой, когда дежурила в поликлинике. За разговором об эпидемии гриппа они провели почти двадцать минут, а потом вдруг выяснилось, что ехать им в одну сторону.