И тому есть причины. Так, имя моря «иниен» — хорошее и полезное имя. Но свое истинное имя имело в Древнем Языке и то, что мы теперь зовем Срединным Морем. И поскольку ни у одной вещи не может быть сразу двух истинных имен, то получается, что «иниен» означает «все моря, кроме Срединного Моря»... Разумеется, оно не означает даже этого, потому что существуют другие, без счета, моря, бухты и проливы, которые тоже носят свои имена. Так что если какой-нибудь колдун, пожелавший стать Морским Мастером, окажется настолько безумным, что захочет утихомирить бури по всему океану, то его заклинание должно содержать не только слово «иниен», но также имена каждого пролива, течения, бухты, залива — каждой капельки всех морей по всему Архипелагу, и по Внешним Просторам, и за ними — вплоть до тех пределов, где кончаются все названия. Выходит, силы, которые помогают нам в колдовстве, сами же ставят пределы нашей власти. Любой маг может справиться лишь с тем, что находится рядом с ним, что он может назвать точными и исчерпывающими именами. И это хорошо. Если бы дело обстояло иначе, то подлость могучих или неразумие мудрых давно уже изменили бы то, что должно пребывать неизменным, и Равновесному Целому пришел бы конец. И в наступившем хаосе море затопило бы острова, ще мы и так живем в постоянной опасности, и в древнем изначальном безмолвии навеки утонули бы все имена и голоса.
Гед долго раздумывал над этими словами, и они глубоко запали ему в душу. Но, несмотря на великую цель, учеба оказалась тяжелой и скучной, а год, проведенный в Башне, тянулся бесконечно. Но в конце года Курремкармерук сказал им:
— Вы неплохо начали.
Вот и все. Волшебники всегда говорят правду, и то была истинная правда: все Имена, что Гед узнал за целый год упорного и тяжкого труда, были лишь началом науки, которую ему предстояло изучать всю жизнь. Но Геду было дозволено покинуть Башню Уединения раньше товарищей, пришедших туда вместе с ним, потому что он все запоминал быстрее; это было своего рода похвалой, причем единственной похвалой, прозвучавшей там в его адрес.
В начале зимы он отправился в обратный путь по острову, по пустынной дороге, вдоль которой не было ни одного селения. К ночи зарядил дождь. Гед не стал сгонять дождь заклинаниями, потому что погодой на острове распоряжался Учитель Ветродействия, а вмешиваться в его дела было непросто и небезопасно. Он поискал себе укрытие и устроился под огромным деревом. Закутавшись в плащ, он вспоминал старого своего учителя Огиона, который, возможно, еще не вернулся домой из осенних странствий по Гонту и теперь тоже спит где-нибудь под безлистными ветвями, заменяющими ему крышу, а дождь заменяет ему стены дома. С умиротворенным сердцем Гед крепко заснул в холодном мраке под шепот дождя. Проснувшись на рассвете, он поднял голову. Дождь перестал. В складки его плаща забился какой-то зверек и спал, свернувшись в клубочек, чтобы сохранить тепло своего тельца. Гед был удивлен, потому что зверек был редкий и странный — отак.
Эти существа водились лишь на четырех южных островах Архипелага: Роке, Энсмере, Поди и Ватхорте. Были они маленькие, с гладкой лоснящейся шерсткой, коричневой или пятнистой, с широкой круглой мордочкой, на которой светились огромные ясные глаза. Зубки у них были острые, нрав свирепый, так что на роль домашних любимцев они совершенно не годились. Никто не слышал их крика или зова, как будто они совсем не имели голоса.
Гед погладил зверька, тот проснулся, зевнул, показав маленький коричневый язычок и белые зубы, но не испугался.
— Отак, — сказал ему Гед. Потом, перебрав в памяти тысячи звериных имен, которые заучил в Башне, назвал его истинным именем из Древнего Языка: — Хоэг! Хочешь пойти со мною?
Отак тут же уселся к нему на раскрытую ладонь и принялся приводить в порядок свой мех.