— Туда, мальчик, — повторил Привратник, не желавший, похоже, считаться ни с какими титулами, вроде «принц» или «властитель». Вслед за ним Аррен прошел в длинную комнату с низким потолком. С одной стороны в комнате горел огонь в камине, бросая отсветы пламени на дубовый пол, а сквозь стрельчатые окна в другой стене пробивался тяжелый свет туманного утра. Перед камином стояла группа людей, и когда принц вошел, все посмотрели на него. Но Аррен видел только Верховного Мага. Сделав несколько шагов, он поклонился и застыл на месте.
— Здесь собрались Учителя Рока, Аррен, — сказал Верховный Маг. — Учитель Целостности не может покинуть свою Рощу, а Учитель Имен пребывает в Башне, расположенной в тридцати милях к северу. Все знают, с каким поручением прибыл ты сюда. Господа Учителя, перед вами сын Морреда.
При этих словах в душе Аррена шевельнулась, — нет, не гордость, — а некий тоскливый страх. Разумеется, он всегда гордился своим родом, но в себе видел лишь наследника владетельного князя из Энладского Дома. Морред, от которого происходил этот Дом, умер две тысячи лет тому назад. Его деяния послужили сюжетами для легенд и, казалось, не имели никакого отношения к настоящему миру. Верховный Маг назвал его сыном некоего мифического существа и наследником царства грез.
Аррен не посмел взглянуть на лица этих восьми мужчин и смотрел на обитое железом острие жезла Верховного Мага; он чувствовал, как кровь шумит у него в ушах.
— Идем, позавтракаешь с нами, — сказал Верховный Маг и повел его к столу, стоящему у окон.
Завтрак состоял из молока, кислого пива, хлеба, свежего масла и сыра. Аррен сел вместе с ними и начал есть.
Всю свою жизнь он провел среди вельмож, богатых землевладельцев и купцов. Они всегда толпились во дворце его отца в Бе- риле — люди, которые много имели, много покупали и продавали, чье богатство было широко известно по всему миру. Они ели, пили вино, громко разговаривали, много спорили, много льстили, и большинство из них вечно чего-то добивалось для себя. Хотя Аррен и был совсем юн, он успел уже многое узнать о повадках людей и о том, как они умеют скрывать свои истинные намерения и свою сущность. Но никогда принц не встречал людей, подобных Учителям Рока. Они ели хлеб, говорили очень мало, и лица их излучали спокойный тихий свет. Если они и добивались чего-то, то не для себя. Однако Аррен сразу почувствовал, что эти люди наделены великой мощью.
Во главе стола восседал Ястреб, Верховный Маг; он, казалось, слушал все, что там говорилось, но вокруг него сиял нимб молчания, и никто не заговаривал с ним. Аррен, предоставленный самому себе, постепенно успокоился и справился с волнением. Слева от него сидел Привратник, справа — седовласый человек с ласковым взглядом, который, наконец, обратился к нему:
— Мы ведь, в сущности, с тобой земляки, принц Аррен. Я родился на востоке Энлада, возле леса Аоль.
— Я охотился в этом лесу, — ответил Аррен, и они немного поговорили о лесах и селениях на острове Мифов. Воспоминания о родных краях окончательно успокоили Аррена.
Когда трапеза закончилась, они снова собрались возле камина: кто сидел, кто стоял, а сначала все немного помолчали. Первым заговорил Верховный Маг.
— Нынче ночью, — сказал он, — мы держали совет. Долго мы говорили, но не решили ничего. Я хотел бы услышать, что вы скажете теперь, при утреннем свете, будете ли вы защищать свои ночные суждения или отрицать их.
— То, что мы не решили ничего, — сказал Учитель Целения, приземистый темнокожий человек с коротким взором, — уже само есть решение. В Роще находятся все образцы сущего; но мы не нашли там ничего, кроме споров.
— Только потому, что мы не смогли ясно разглядеть эти образцы, — возразил седовласый энладец, Учитель Превращений. — Мы не знаем всего. Слухи с Ватхорта, вести с Энлад. Вести странные и подлежат рассмотрению и изучению. Но вряд ли необходимо впадать в столь великий страх по такой ничтожной причине. Вряд ли стоит считать, будто кто-то грозит нашей силе, из-за того, что несколько деревенских колдунов запамятовали свои наговоры.
— А я скажу так, — вступил в беседу тощий остроглазый человек, Учитель Ветродейсгвия. — Разве не при нас вся наша сила? Разве не растут деревья в Роще и не распускаются на них новые листья? Разве не повинуются небесные и земные бури нашему слову? Так кто же может опасаться за искусство волшебства — древнейшее из человеческих искусств?
— Нет такого человека, — сказал звучным голосом Учитель Призываний, высокий молодой человек с темным -благородным лицом, — нет ни человека, ни силы, которые могли бы сковать действие волшебства или заставить смолкнуть его слова. Ибо они суть слова самого Творения, и если есть кто-то, способный заставить их смолкнуть, то этот кто-то в силах уничтожить и весь мир.