— Папа говорит, мужчина должен быть высоким, — сказал Джордж.
— А ты не слушай своего папочку, — сказала бабушка. — Ты меня слушай.
— Но как же мне перестать расти? — спросил Джордж.
— Ешь меньше шоколада, — ответила бабушка.
— А что, от шоколада растут?
— Да, причём не туда. — Она скривилась. — Вверх, а не вниз.
Бабушка отхлебнула ещё чаю, сверля взглядом стоящего перед ней мальчика.
— Никогда не расти вверх, — сказала она. — Только вниз.
— Хорошо, бабушка.
— И прекрати есть шоколад. Ешь капусту.
— Капусту? Ну нет, капусту я не люблю! — сказал Джордж.
— Вопрос не в том, что ты любишь или не любишь, — отрезала она. — Вопрос в том, что тебе полезно. Отныне ты будешь есть капусту три раза в день. Целые горы капусты! А если в ней будут попадаться гусеницы — тем лучше.
— Фу, — сказал Джордж.
— Гусеницы улучшают работу мозга, — сказала бабушка.
— А мама смывает их в раковину, — сказал Джордж.
— Твоя мамочка такая же безмозглая, как и ты, сказала бабушка. — Чтобы у капусты был хоть какой-то вкус, в ней непременно должны быть варёные гусеницы. Хотя бы парочка. И желательно ещё слизняки.
— Только не слизняки! — воскликнул Джордж. — Я не стану есть слизняков!
— Когда я вижу на листке салата живого слизняка, — сказала бабушка, — я его сразу хвать — и в рот, пока не уполз. Объедение!
Она сжала губы с такой силой, что рот её превратился в махонькую сморщенную дырочку.
— Объедение, — повторила она. — Червяки, слизни, всякие букашки-таракашки. Ты просто ничего не понимаешь в здоровой пище.
— Ты ведь шутишь, бабушка, правда?
— Я никогда не шучу. Жуки, кстати, вкуснее всего. Они хрустят.
— Бабушка! Перестань! Какая гадость!
Старая карга ухмыльнулась, оскалив бледно-коричневые зубы.
— Иногда, если повезёт, жуки заползают прямо в стебли сельдерея. Вот это я обожаю.
— Бабушка! Как ты можешь?!
— В стеблях сельдерея часто попадается всякая вкуснятина, — продолжала она. — Например, уховёртки.
— Бабушка, хватит! Я не хочу! — взмолился Джордж.
— Ничего нет вкусней крупной, жирной уховёртки, — сказала бабушка и облизнулась. — Но уж если положил её в рот, милый мой, то не зевай. У неё сзади острые клещи, и если она вцепится тебе в язык, ни за что не выпустит. Так что уховёртку надо быстро кусать — и хрум-хрум. Не то она цапнет тебя первой.
Джордж начал тихонько пятиться к двери — подальше, как можно дальше от этой старой гадины.
— Значит, хочешь сбежать от меня? — Она наставила палец ему в лицо. — Сбежать от своей бабули?
Джордж замер у двери, уставившись на старую ведьму. Она в ответ тоже не сводила с него глаз.
А что, если она и вправду ведьма, подумал Джордж. Он всегда считал, что ведьмы бывают только в сказках, но теперь засомневался.
— Подойди ко мне ближе, дитя моё. — Она поманила его скрюченным пальцем. — Подойди, и я открою тебе секреты.
Джордж не шелохнулся.
Бабушка тоже не шевелилась.
— Я знаю много секретов, ох как много, — сказала она и вдруг улыбнулась. Так могла бы улыбнуться змея перед тем, как наброситься и укусить. — Подойди к своей бабуле, и она нашепчет их тебе на ушко.
Джордж отступил назад, ещё ближе к двери.
— Не нужно бояться доброй старенькой бабушки, — сказала она всё с той же ледяной улыбочкой.
Джордж сделал ещё один шаг назад.
— Кое-кто из нас, — сказала она и вдруг резко подалась вперёд в своём кресле и прошептала хриплым голосом, какого Джордж никогда ещё от неё не слышал: — Кое-кто из нас обладает волшебной силой, способной превращать земных тварей в дивные существа…
У Джорджа по спине пробежал разряд тока.
— Кое у кого из нас, — продолжала старуха, — на языке пламя, в животе искры, а на кончиках пальцев — волшебство… Кое-кому из нас известны такие тайны, от каких у тебя волосы встанут дыбом, а глаза полезут на лоб…
Джордж хотел убежать, но ноги словно приросли к полу.
— Нам ничего не стоит сделать так, чтобы у тебя выпали все ногти, а на их месте выросли зубы…
Джордж задрожал. Страшнее всего было её лицо, эта ледяная улыбочка, эти блестящие немигающие глазки.
— Нам ничего не стоит сделать так, что в одно прекрасное утро, когда ты встанешь с кровати, за тобой будет волочиться длинный хвост…
— Бабушка! — закричал он. — Не надо!