Историко — краеведческая работа оживилась и на Кубани. Важно понять, что дело охраны ценного наследия — не сугубо ведомственное, а поистине всенародное. Сердце каждого кубанского жителя — старого и молодого — должно быть преисполнено чувства благотворительности.
В чем оно состоит?
Жизнь стремительно меняет облик городов, станиц, хуторов. Возникла идея создания этнографического музея под открытым небом — «Кубанская станица». Уже принято решение. Уже выезжали в уголки края экспедиции музея и государственного архива, и участники только двух экспедиций приобрели более тысячи редчайших предметов быта и культуры кубанских казаков, иногороднего населения. Иногда дорогие сердцу дедовские и отцовские вещи (посуду, одежду, зеркала, столики, альбомы, иконы и прочее) люди жертвовали со слезами на глазах. Спасибо им, что они передали их государству. Бывало и так: старинные предметы лежали в сараях, в кладовках, на чердаках и в подвалах и были предназначены к уничтожению как ненужный хлам. А для музея они стали настоящей находкой. Множество редких фотографий привезли работники архива.
При этом всякий раз замечалось, сколько редкостей уже погибло безвозвратно! По многим причинам. По неведению некоторых жителей: «А кому это нужно?» Порою — из‑за невежества и формализма работников культурных ведомств и даже музеев.
Когда смотришь на эти приобретения, когда думаешь, какой копилкой народной жизни они являются, хочется обратиться ко всем жителям Кубани. Обратиться так: будьте бережны и внимательны к тому, что уцелело у вас от давнего времени. Не спешите выбрасывать, продавать случайным визитерам (чаще всего спекулянтам) мебель краснодеревщиков, разрывать старинные свадебные платья, черкески, бешметы на кусочки, не отдавайте всякую мелочь детям и внукам на игрушки. Если под стрехой, в сундуке, на этажерке среди книг найдутся перевязанные тесемочкой воспоминания деда, отца, брата, их письма с фронта, с великих строек, со съездов и совещаний, просто с дороги — не бросайте их где попало. Быть может, их строки имеют историческую ценность, пригодятся писателям, журналистам, архивам. Из разрозненных листиков сложится вещая архивная книга о нашей жизни, из всего простого, человеческого, кровного совьется в общественный свиток доля эпохи. Покажите специалистам. Когда строители разбирают отживший дом в станице или в городе, чтобы расчистить место для нового здания, приглядитесь хоть мимолетно, что падает с чердаков и обнажается в расковерканной стене, — быть может, вы будете держать в руках пакет с письмами знаменитого человека. По дорогам края и всего Северного Кавказа проехало за века много замечательных личностей. Каждый раз помните об этом. Для кого‑то истертая бумажка с витиеватым почерком — мусор, для историка — золото. Внушайте молодым, что и сегодняшний день станет когда‑то «одним воспоминанием», и пусть привыкают они с ранней поры к тому, что дела и подвиги, вечерние рассказы и письма, награды и фотографии, живые голоса на магнитной ленте с годами превращаются в эхо великой, единственной в своем роде жизни на земле и обогащают душу.
Возродим также вековые традиции культурных семей: писать мемуары хотя бы для своих детей п внуков. Мы даже не представляем, как это важно. В семейной хронике заключена удивительная воспитательная сила. Один мой товарищ завел как‑то дневник для дочери. В нем он сперва писал о том колыбельном времени, которое она не может помнить. Все важное записывал о ней и для нее. Там будет неповторимая детская жизнь, увиденная со стороны взглядом взрослого. За семнадцать детских лет в блокнотах скопится много счастливых и трудных мгновений, и для девочки, будущей матери, гражданки, они станут и фактом, и нравственным наказом, и радостью, и элегией проходящей жизни. Из поколения в поколение писать о роде своем — это чудесная традиция. То же и с воспоминаниями бывалых людей вообще. Ругала одна старушка своего мужа: «Что ты там пишешь целую ночь?» — «Пишу свою жизнь, — отвечал он. — Может, кому пригодится». И пригодилась! Да еще как пригодились его очаровательной простоты записки в амбарной книге! Несколько лет ушло у меня на собирание материала для исторического романа о Кубани. С горечью обнаружил я, как мало (почти ничего) досталось нашему брату писателю воспоминаний. Для тех, кто обращается к теме кубанской истории, — это невосполнимая потеря.
Иной раз хочется воскликнуть: старожилы Кубани, разбередите свою память, воскресите нам замолкшие дни своей молодости!
Заметна у нас частенько и недооценка благородного подвижничества краеведов, пропагандистов народного творчества. Есть случаи ироничного, а то и высокомерного отношения к их нуждам, просьбам. Такой душевной глухоты пора бы стыдиться. Всякий, кто замечает в себе равнодушие к родному прошлому, должен самого же себя и осмеивать. Не секрет, в некоторых станицах годами стучатся краеведы в правления колхозов, отделы культуры исполкомов с просьбами выделить помещение или хотя бы уголок для музея. И вроде бы никто не смеет им возражать. Но никто и не горит желанием помочь поскорее.
Возмутительная история произошла с фресками Троицкой церкви на улице Фрунзе в Краснодаре. Они ни с того ни с сего были замазаны белилами несколько лет назад. Их не вернуть. Построенную в начале века церковь расписывали в стиле художника Васнецова; фрески, конечно же, не поражали несравненной художественной красотой. Но никому и не мешали! Они от десятилетия к десятилетию все более превращались в музейную достопримечательность и, кроме того, как‑никак украшали здание, воздвигнутое, кстати, на народные пожертвования руками умельцев. К моменту гибели фресок краевой совет общества охраны памятников истории и культуры вычеркнул старинную постройку из своих списков. Любопытно, что в этом помещении находилась мастерская скульптора. Редкий случай: мастера изобразительного искусства не подали даже слабенького голоса в защиту живописной работы своих безымянных собратьев!
Разрушение церкви под станицей Казанской, утрата при пожаре уникальной деревянной церкви первых черноморцев в поселке Калинине, распахивание неприкосновенных археологических участков в Темрюкском районе (срыты остатки «Таманского Толоса», следы древнегреческой архитектуры мирового значения) — зачем же это?!
Времена вековечные и годы революции, Отечественной войны оставили свои реликвии одинаково щедро. Поздним потомкам они нужны, чтобы жить достойно.
Я побывал на полевых станах, в правлениях колхозов Курганинского, Темрюкского, Славянского районов. Всюду висят фотографии передовиков. А где же уголок колхозной истории? Где первые председатели колхозов, доярки, бригадиры? Где герои 20, 30, 40, 50–х годов? Разве они не заслужили вечного почета? Разве трудно оформить уголки так, чтобы имена, лица, краткие биографии напоминали молодежи о труде, испытаниях, которые отцы и матери вынесли когда‑то, об их беспримерной отзывчивости на веление прошлых пятилеток, избавивших от многих тяжестей теперешние поколения?
Велико значение традиций во всем. Нужны традиции и в самом краеведении. Опытные работники музеев и архивов должны с большей щедростью передавать свое профессиональное мастерство сельским краеведам на семинарах и творческих встречах. Проводятся ли они у нас? Не одолели ли нас застойные формы работы? Везде ли в школах в полную силу занимаются в исторических кружках? Везде ли они есть? Хорошо бы музеям и архивам края периодически выпускать свои труды.
Что же это такое — в музеях и архивах числятся научные сотрудники, а мы редко видим за их подписью даже газетные заметки. Пять лет назад краевой государственный архив составил на основе своих фондов первый том хрестоматии по истории Кубани; учителя и студенты спрашивают: будет ли второй? И наконец вынуждены мы бросить упрек профессорам и доцентам кафедры истории Кубанского госуниверситета: где ваши книги, весомые статьи, которые бы стали событием в культурной и научной жизни края? Кто напишет «Историю Кубани»?
Традиции, традиции… Они разнообразны. В новое время они создаются нами самими. Архивы и музеи, куда мы теперь ходим, обогатились не сразу. Добрые благотворители пополняли их своими находками, наследственными реликвиями. Вот какое письмо послал однажды казак кому‑то, кто влиял на развитие музея: