— Эвелин…
Ричарду хотелось назвать ее по-другому, даже не Эви и не Малыш, а каким-нибудь более ласковым, более душевным словом. За время разлуки у него их скопилось множество. Но ему помешала глупая скованность, потому он и обратился к ней так официально.
— Да? — ответила она довольно строго.
Ричард сглотнул. От волнения мысли в его голове скрутились в спираль, а ладонь, в которой он держал трубку, повлажнела. Это был его последний шанс. Следовало подобрать самые нужные, самые главные слова, чтобы убедить Эвелин встретиться с ним, выслушать его, и, осознавая это, он страшно нервничал.
Разумеется, она обиделась на него. Но общаться с ним не отказалась, значит, не все еще было потеряно.
— Малыш… — пробормотал Ричард, внезапно решая, что особых слов ему не стоит выдумывать, что чуткая, человечная Эви, которая называла себя взбалмошной и вредной и, может, порой именно такой и была, в любом случае все поймет правильно. — Извини, что я уехал тогда, не простившись с тобой, не поговорив.
— Ты звонишь только для того, чтобы попросить прощения? — спросила Эвелин сдержанно.
— Д-да… — ответил Ричард, теряясь.
— Я прощаю тебя. Ни о чем не волнуйся, — сказала Эвелин таким тоном, словно разговор был уже окончен.
— То есть нет! — выпалил Ричард. — Точнее… Малыш, я звоню для того, чтобы попросить тебя со мной встретиться. Нам надо серьезно поговорить.
— О чем? — спросила Эвелин уже гораздо мягче.
— Очень о многом, — произнес Ричард серьезно.
Всем его существом вдруг завладело желание сейчас же рассказать Эви и о примирении с родственниками, и о семейных новостях, и обо всем, что он успел проанализировать и переосмыслить за последние две недели. А главное — о том глубоком, невообразимо прекрасном чувстве, которое она зародила в его сердце. Но он ограничился лишь кратким:
— Это очень важно.
Эвелин не торопилась отвечать.
Вдруг у нее слишком много других дел и она не может сказать сразу, когда ей удобно со мной встретиться? — подумал Ричард. Или же боится, что и на этот раз дело закончится постелью, а наутро я вновь исчезну, оставив ее зализывать новые раны в полном одиночестве?
— Эви, милая моя, — ласково, умоляюще заговорил он. — Клянусь, я не обижу тебя. Если пожелаешь, даже пальцем к тебе не притронусь. Сама реши, где нам встретиться. Хочешь, в каком-нибудь людном месте, в ресторане или в парке. Для меня это не имеет значения.
Ричард закрыл глаза, и ему вспомнилось, как, сидя на этом самом месте, он горячо целовал Эви и сходил с ума от наслаждения. Нет, для него имело значение, где они встретятся. О возможности еще раз прикоснуться к ней, почувствовать ее тепло, он мечтал все эти две недели. Но по сравнению с проблемами, которые она ему помогла разрешить, секс блек и отодвигался на задний план.
— Хорошо, — сказала Эвелин тихо, но с той же решимостью, с которой тогда, взяв Ричарда за руку, повела его в свой номер люкс. — Давай встретимся.
Такого сильного облегчения Ричард не испытывал, наверное, никогда. Даже во время телефонной беседы с Сильвией, сделавшей возможным его возвращение в семью. Ему вдруг показалось, что краски вокруг — зелень листвы, желтизна солнца, прозрачная лазурь неба над головой — сделались более насыщенными. Его губы растянулись в улыбке, а сердце в груди словно пустилось в пляс.
— Когда и куда мне приехать? — спросил он, готовый хоть сию секунду перенестись в любую точку земного шара, какую бы Эви ни назвала.
Она задумалась лишь на миг.
— Приезжай ко мне.
— К тебе? — переспросил Ричард, не веря, что, после того как он с ней обошелся, она все еще ему доверяет.
— Да, — ответила Эвелин без колебаний. — Мой адрес у тебя есть?
— Есть, — ответил Ричард, для чего-то разворачивая кремовый листок бумаги, который до сих пор сжимал в руке. — Стивен дал вместе с номером телефона.
— Приезжай к семи вечера, — сказала Эви, не выражая голосом ни радости, ни грусти. — Я буду ждать, — добавила она тихо, почти шепотом.
Эвелин не понимала своего состояния. В ней бушевал ураган чувств, голова шла кругом.
За две прошедшие недели она стала совершенно другим человеком. На вечеринку к Сузи и Джиму не поехала, внезапно обнаружив, что больше не питает пристрастия к подобного рода развлечениям. Про массовку и «Дримуоркс» вообще ни разу не вспомнила, осознав, что, чтобы стать хотя бы посредственной актрисой, ей надо еще учиться и учиться. Люсинде написала на следующий день по возвращении в Лос-Анджелес. Та сразу ответила, пообещав, что в скором времени непременно навестит ее.
О Ричарде Эвелин ни на минуту не забывала, как ни старалась вытеснить его из своего сердца. Почему он так запал ей в душу, было трудно понять. По сути, они почти друг друга не знали и никогда даже намеками не заговаривали о совместном будущем, о серьезных отношениях.
Когда сегодня зазвонил телефон, у нее неожиданно похолодело в груди. Странно, ведь она не ждала, что ей позвонит Ричард — у него не было ее номера. Он ни словом, ни поведением ни разу не дал ей понять, что желает продолжить их знакомство. В последнюю ночь осыпал ее ласками и нежными словами, но не более того. Сняв трубку и услышав голос дяди, она еще сильнее разволновалась. Стивену принадлежал «Меркури», а познакомились они с Ричардом именно там.
Когда дядя сказал, что Ричард в его кабинете, Эвелин показалось, что она опять видит сон, снившийся ей постоянно в последние две недели. И пока, несколькими минутами позже, не раздался второй звонок и из трубки до нее не донесся столь милый сердцу голос самого Ричарда, она все еще не верила, что не спит.
Было без четверти три, когда, договорившись о встрече, они закончили разговор.
Положив трубку, Эвелин некоторое время не двигалась с места — сидела на кровати в своей спаленке в счастливом отупении и смотрела в пространство перед собой. Затем стала соображать, что ей надо успеть сделать. Позвонить маме и сказать, что на ужин к ним она сегодня не приедет. Полежать в травяной ванне, чтобы к вечеру выглядеть хоть немного посвежее. За последние две недели, потеряв аппетит, она немного похудела, а от постоянных переживаний и тяжких дум утратила живой блеск в глазах. Позвонить Абби, сообщить ей сногсшибательную новость и спросить совета…
Вдруг Эвелин вскочила с места и неожиданно для самой себя принялась кружить по комнате, будто вальсируя.
Ричард отправился в Лос-Анджелес сразу же, хотя до встречи с Эвелин у него еще было больше четырех часов. Она жила на окраине города, в одном из тихих спальных районов. Ричард сразу разыскал ее дом — небольшой двухэтажный особнячок с двумя входами, по-видимому рассчитанный на две семьи.
Интересно, она одна живет в своей половине? — подумал он, остановившись недалеко от дома. И как давно? В котором часу просыпается, на чем обычно ездит на занятия?
Ему было интересно все-все, что касалось жизни Эвелин. На асфальт под ногами, на гравиевые дорожки, ведущие к входам в дом, он смотрел с волнительным трепетом. Ему так и казалось, что если прислушаться, то можно уловить звук ее легких быстрых шагов.
Если бы Эвелин в этот момент откуда-нибудь возвращалась или, наоборот, куда-нибудь направлялась, то непременно увидела бы его, но, думая об этом, Ричард ничуть не смущался. Стыдиться своих чувств, своих душевных порывов, скрывать их от любимых людей ему больше не хотелось.
Простояв на одном месте минут пятнадцать и внимательно рассмотрев дом Эвелин, он медленно побрел вниз по улице и свернул в небольшое уютное кафе на перекрестке. Приветливая официантка с вытатуированной на плече бабочкой тут же подала ему меню. Взглянув в ее улыбающиеся глаза, он подумал, что она догадалась о том, что в его душе поет весна. И улыбнулся.
— Чего-нибудь выпьете? — спросила официантка, немного наклоняясь.
— Нет, спасибо, — ответил Ричард, и без вина чувствующий себя охмелевшим. — Разве что чашечку кофе.
Он просидел в кафе около часа, купаясь в светлых мечтах. Опомнился, когда до встречи с Эвелин оставалось всего двадцать пять минут.
Цветы! — прозвучало в его голове. Надо непременно купить ей букет цветов! Пусть сразу поймет, что я смотрел на нее не просто как на развлечение, а как на достойную восхищения женщину, как на любимую.