Маг уже не раз признавался себе, что не понимает чего-то фундаментально важного в психологии членов клана Гортис.
Вместо того, чтобы, как и положено тренированной с самых младших лет воительнице, быстро спрятаться в укрытие, Ильра заплакала. Громко и навзрыд. Больше того, она упала на землю, и, в истерике, стала бить о неё ногами, стучать кулаками, царапать, метаться, словно подстреленный зверь… Все взгляды снова были прикованы к ней.
- Отец, ты слишком сильно её ударил?
Спросил Атмант, но не получил ответа. Ильра рыдала, выкрикивая проклятия своему слишком талантливому брату.
Паззл в голове чародея начал складываться. Очень задумчивый Коростар. Мог ли он подменить шкаф, имея мотив? Конечно же, мог. Очень пьяный Веригор. И, наконец, очень весомый повод для Веригора быть недовольным. Ильра порвала парадное одеяние. Ну и пусть, сказал бы Атмант, но для людей этого мира подобный поступок – тяжёлое преступление. С точки зрения того же Веригора Ильра намеренно и с полным осознанием последствий нанесла чести семьи урон -- воин, на которого возлагались большие надежды был опозорен.
На самом деле, конечно, нет: все знают, из какой Атмант родом семьи. Ему и не нужно приходить на поединок в шелках. В бою одежда легко рвётся, нежелание остаться без парадного платья, которое стоит огромных денег, понятно любому здравомыслящему человеку. Даже многие наследники из Благородных семей пришли на сражение в нормальной, практичной одежде. Но как это всё объяснить Веригору с его болезненным отношением к статусу семьи? Пожалуй, можно сказать, что всё произошло случайно. Ильра стреляла в шкаф, вернее в брата, стрела прошила дерево, в шкафу была одежда... Так себе оправдание, но это гораздо лучше, чем умышленная попытка опозорить семью.
Вот только теперь отметин от стрел на шкафе нет. И у Ильры исчезли малейшие шансы оправдаться. Вероятно, изначальный план Коростара был другим: просчитать, что Веригор напьётся из-за нервов было несложно, а в этот момент ему можно внушить самые разные идеи. Или, что более в духе солдата, просто «взять на слабо». Но случилось то что случилось. Упустить такую удачу Воин не смог. Оставался только один вопрос: зачем? Ильра десятилетняя девочка, по меркам клана бездарная, ради чего закручивать такую интригу? Не из личной же неприязни, в конце концов!
Атмант сделал шаг в сторону, и камень пролетел мимо. Даже погружаясь в размышления, он не переставал контролировать обстановку вокруг себя – привычка, въевшаяся в подсознание. Второй камень девочке бросить не дали – Дукрат перехватил её руку.
Дальше всё напоминало театр абсурда. Истерика Ильры. Дукрат пытается закрыть ей ладонью рот. Слуги зажимают руками уши, чтобы не слышать слов, произнесённых в адрес молодого господина. Злой и пьяный взгляд Веригора, Хмурый Воин бормочет ругательства себе под нос. Единственным, кого совершенно не задевали оскорбления Ильры оставался сам Атмант. Не в первый раз он встречался с женскими истериками. Он даже успел вчерне составить план за те пару минут, пока взрослые переводили взгляд с девочки друг на друга, и снова на девочку. Когда Ильра выплачется и успокоится можно будет обстоятельно поговорить с ней. Сильное нервное потрясение, правильно подобранные слова – что ещё нужно, чтобы сестра забыла глупые идеи о мести брату? Однако, планам чародея сбыться было не суждено.
Новый звук пощёчины и крик отца:
- Отрекаюсь!!!
Самое страшное слово, которое только может сказать глава рода в лицо потомку. Позже, когда Веригор протрезвел Атмант попытался переубедить его... Но глава семьи не стал ничего слушать. Каким бы гением не был молодой наследник семьи, он оставался всего лишь семилетнем ребёнком.
Глава 8
В клане Гортис статус культиватора определяло множество факторов. Первым и самым главным была сила. Мастер смертного пути из Благородной семьи не видел ничего зазорного в том, чтобы поклониться рабу-Адепту Войны. Такой раб мог служить только в семье главы клана, или Благородной семье Паука, имел немало своих рабов, ел с золотого блюда, и, нередко, практиковал духовные техники своих хозяев. Такой неволе мог бы позавидовать сам Коростар. В свою очередь, даже сын главы клана не мог рассчитывать на уважительное отношение, если был слаб. Ему плевались бы вслед, его презирали бы все, начиная со слуг, и заканчивая собственной семьёй.