Вторым по значимости фактором было родство. Всегда к Благородным семьям было иное отношение чем к обычным. Кроме тех случаев, когда речь заходила о слабаках, конечно же. Третьим, пожалуй, можно назвать богатство, что напрямую связанно с семьёй. Остальные факторы считались менее значимыми, но их было неисчислимое множество. По какой-то малопонятной Атманту причине культиваторам было очень важно понимать кто стоит выше, а кто ниже. Пусть даже это «ниже» и «выше» было небольшой величиной.
Учитывалось всё: должность в клане, заслуги, репутация, возраст, кто какими обладает связями, сколько породил талантливых Практиков, внешность, удачливость… Атманту случалось слышать, как убелённые сединами Воины абсолютно серьёзно обсуждают то, какой довольный взгляд бросил Мастер Войны на их общего знакомого, когда тот вовремя подал Мастеру зонт, и, на основании этого взгляда, ставили его выше себя. «Ему теперь ведь подарить что-нибудь нужно, паразиту».
Однако, все эти вычисления относились только к полноправным членам клана Гортис, или же других кланов бриллиантового уровня.
Были и другие. Те, кого называли воинами внешнего круга. Те, кто не был рождён в семье полноправных членов клана. Пришлые. Каждый год тысячи и тысячи культиваторов собирались на церемонию небесной лестницы, и самых перспективных принимали в клан, однако им не спешили раскрывать секреты мастерства или оказывать поддержку редкими ресурсами. Милое дело подослать к врагу шпиона под видом жаждущего силы ученика. Множество тщательнейших проверок на лояльность предстояло выдержать им. И даже среди тех, кто доказывал свою верность, большинство оставалось во внешнем круге навсегда.
И они тоже были элитой. Человек, ставший внешнем учеником клана бриллиантового уровня, вызывал благоговейное восхищение у абсолютного большинства культиваторов. Их, доказавших верность, тоже обучали, тоже финансировали. За их гибель тоже мстили, жестоко и кроваво.
Но всё равно, они считались людьми второго сорта.
Негласно. Но даже самый слабый из полноправных членов клана никогда бы не разделил пищу с Адептом Войны из внешних. И, вот чего Атмант не мог понять, они охотно с этим соглашались. Более того, гордились. Не все, конечно, не все члены внешнего круга. Но почти все.
Впрочем, так же, как достаточно сильный ученик внешнего круга мог стать полноправным членом клана, тот кто был рождён в нём, мог попасть во внешний круг. В 14 лет каждый из молодых культиваторов должен подтвердить право, полученное по рождению. Но до этого дети считались членами внутреннего круга.
Атмант сидел на краю полюбившегося фонтана. Он слушал музыку воды, бьющей из пастей белоснежных рыб и неотрывно следил за приближающейся девочкой. Парадокс, но в повседневной одежде Виора выглядела гораздо милее, и как-то естественнее чем в богатых шелках. На секунду прикрыв глаза, маг представил какой красавицей вырастет этот цветок. Если, конечно, выживет, с таким-то подходом к тренировкам.
Маг пребывал в некотором затруднении. С одной стороны, он доказал право называться старшим и свою силу. С другой, Благородная семья Пурпурного Носорога, не смотря на дурацкое название, была одной из самых уважаемых семей клана Гортис. Воины этой семьи воплощали собой грубую мощь и абсолютное превосходство над врагом. Они без малейшего страха бросались в самую гущу битвы самого безнадёжного боя, и выходили победителями. Или же принимали смерть с улыбкой, забрав с собой на тот свет немало врагов. И так было всегда. И оскорбить гения такой семьи неправильным поведением… Знать бы ещё, какое именно поведение будет расценено как неправильное если не девочкой, то её родственниками…
- Привет!
Прокричала Виора ещё издали, пугая птиц. Для Атманта воздух наполнился громким шелестом крыльев -- он соскользнул в боевой транс, чтобы успеть обдумать ответ. Не стоит злоупотреблять духовной техникой, это вредно для здоровья… Как и неправильное приветствие. Впрочем, пожалуй…
- Привет.
Громко ответил маг, решивший хотя бы немного побыть самим собой. «Это будет даже интересно», подумал он, «ведь детское тело влияет на психику. Я уже не тот магистр Сапфировой башни, каким был, я… А Бог его знает, что я такое.»
Он не стал вставать, не стал выполнять ни один из церемониальных поклонов. Просто сидел и слушал песню воды. Тихо шипела пена, редкие брызги касались его спины. Секунд через двадцать девочка дошла до фонтана и села рядом.