Анна поднимается по ступенькам храма.
ИНТ. ЦЕРКОВЬ. ЛЕТНИЙ ДЕНЬ.
Полутемная церковь битком набита людьми. Перед потемневшими ликами святых горит множество свечей. СВЯЩЕННИК читает из Библии (от Матфея, Гл. 10).
СВЯЩЕННИК
Итак, не бойтесь их, ибо нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, что не было бы узнано. Что говорю вам в темноте, говорите при свете; и что на ухо слышите, проповедуйте на кровлях. И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне. Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без воли Отца вашего; у вас же и волосы на голове все сочтены; не бойтесь же: вы лучше многих малых птиц...
Анна ставит свечу перед иконой Богоматери "Всех скорбящих радость" и неслышно шепчет слова молитвы.
НАТ. ДЕРЕВЕНСКАЯ УЛИЦА. ЛЕТНИЙ ДЕНЬ.
Анна Броун выходит из церкви и сует милостыню в руку НИЩЕНКЕ, сидящей у ворот. Та крестит ее удаляющуюся спину.
НИЩЕНКА
Дай Бог тебе здоровья, страдалица.
НАТ. БАЗАРНАЯ ПЛОЩАДЬ В ДЕРЕВНЕ. ЛЕТНИЙ ДЕНЬ.
Анна Броун выходит на базарную площадь. Базар уже кончился, ларьки стоят пустыми. Ветер гоняет через площадь грязные газеты и прочий сор.
Посреди площади толпится кучка народу, преимущественно мужчины и мальчишки. Они стоят кружком и хохочут.
В центре круга, медленно переваливаясь, ходит медведица, грязная и обшарпанная. У медведицы в носу кольцо, защепленное цепью. ПОВОДЫРЬ, огромный черный бородатый мужик, дергает цепь и отдает медведице приказания.
ПОВОДЫРЬ
А ну-ка, Шура Ивановна, покажи, как барыни в парке гуляют.
Медведица закидывает лапу за голову и шевелит боками.
ПОВОДЫРЬ (ПР.)
А ну, Шура Ивановна, попроси господ хороших отвалить нам по тыще на пиво да по миллиону на пряники.
Медведица разевает пасть, рычит и, протянув лапу ладошкой вверх, идет вдоль круга.
Анна отворачивается и идет назад.
НАТ. ДЕРЕВЕНСКАЯ УЛИЦА. ЛЕТНИЙ ДЕНЬ.
Анна Броун идет по деревенской улице в обратном направлении. У церкви Анна натыкается на хвост крестного хода: священник с крестом и мужики, несущие образа и хоругви, выдвинулись уже далеко вперед по улице, а из ворот церкви выходят последние бабы. Процессия заполонила всю улицу, так что обойти ее нет никакой возможности. Анна пристраивается в конец процессии, позади молодой бабы с младенцем на руках. Младенец плачет.
Церковный клир поет духовные песни о ниспослании дождя:
Даждь дождь земле жаждущей, Спасе.
Приими, Спасе, моление от недостойных наших уст и низпосли с небесе земли дожди плодоносны, Человеколюбец сый и Многомилостив.
Даждь дождь земле жаждущей, Спасе.
Очисти ныне, Господи, грехи наша и праведный гнев Твой отврати, Спасе, и подаждь с небесе дожди потребные земле.
Приидите человецы, восплачем к Богу всех, во умилении зовуще: прости Человеколюбче, наша прегрешения, и посли с небесе дожди жаждущей земле.
Крестный ход выходит за околицу и следует по дороге далее в поля, а Анна сворачивает на боковую дорогу, ведущую к воротам лечебницы.
НАТ. ТЕРРИТОРИЯ ЛЕЧЕБНИЦЫ. ЛЕТНИЙ ДЕНЬ.
У ворот лечебницы, прислонившись к столбу, стоит Жеманный юноша.
Анна Броун подходит к воротам, но, заметив Жеманного юношу, меняется в лице, отворачивается и проскальзывает мимо него в калитку.
ИНТ. КОМНАТА АННЫ В ЛЕЧЕБНИЦЕ. ЛЕТНИЙ ДЕНЬ.
На комоде лежит завернутый в шелковую бумагу большой букет роз и письмо.
Анна Броун подходит к комоду, разворачивает письмо и читает.
АННА БРОУН
(сбивчиво, глотая окончания слов)
Возлюбленная моя Анна Броун! Прижмите к лицу эти розы. Не бойтесь. Вы не знаете меня и не узнаете. Я сегодня вечером уезжаю. Я не пропускал ни одного Вашего концерта. Я не только слушал, я и смотрел на Вас. Я Вас люблю, Анна Броун. Н.
Анна поднимает голову от письма и смотрит в зеркало. В нем отражается Анна, а за ее плечом - покойная сестра. По щекам Анны текут слезы.
ПОКОЙНАЯ СЕСТРА
Что же ты плачешь?
АННА БРОУН
Нельзя любить таких, как я. Мы не выносим ласки.
Анна, не разворачивая, сует букет в нижний ящик комода. Затем ложится на кровать и молча смотрит в потолок.
У изножья кровати стоит покойная сестра. Далее Анна говорит как бы сама с собой, но время от времени скашивает глаза на сестру.
АННА БРОУН (ПР.)
Я как-то читала: в одном зверинце очень плохо кормили зверей. Назначили комиссию исследовать дело, и, когда пошедший и клетку ветеринар погладил издыхающую львицу, с ней сделалась истерика. Нет, нельзя нас, замученных ласкать! Кнут и ругань - вот наш воздух. А нежности мы стерпеть не можем!
ПОКОЙНАЯ СЕСТРА
Ну, потерпи еще немного. Время лечит. Пройдет месяц, другой, и время возьмет свое.
АННА БРОУН
(исступленно)
Время возьмет свое! Какой же это беспримерный ужас: человек мечется дни и ночи, кричит от боли нестерпимой, руки себе кусает, - и этот процесс называется "время берет свое". А когда он отупеет от боли - потому что всему есть предел, - отупеет и одеревенеет, потеряет сознание, тогда, значит, время взяло свое. А если нет сил терпеть эту муку еще месяц, другой? Что тогда делать? Что делать? Что же мне делать?
Анна смотрит в изножье кровати, но там никого нет. Она проводит рукой по глазам, окончательно прогоняя видение.
АННА БРОУН
(успокоившись)
К обеду я, конечно, не спущусь. Там этот мышка-альбинос. Вообще, кажется, придется отсюда уехать. С доктором говорить нельзя. Он будет напирать на нервный шок, поминать об обмороке. Ну, что ж, уеду домой. Там по утрам стонут на крыше голуби. Желтозубый рояль притаился и ждет. Там будет молчать телефон. И все это, конечно, хорошо, потому что безнадежно.
Свет постепенно меркнет, и последние слова Анна произносит во тьме.
АННА БРОУН (ПР.)
Что ж мешает мне жить? Я ведь не сумасшедшая. Я понимаю, я твердо знаю, что я не виновата. То есть, с их точки зрения, не виновата, потому что они не знают. Да если бы и знали, так не признали бы. Но я-то знаю, что я сделала это.