Лисичка и зайчонок
Мела лисичка хвостиком по тропинке и вымела себя на полянку. А на полянке — плетень, а за плетнём — огород, а на огороде ежонок землю разрыхляет, козлёнок лунки делает, зайчонок морковку сажает.
Разгорелись глаза у лисички на зайчонка, впору бы и через плетень, да народу на огороде много. Как бы хвостик не оттоптали, как бы лапки не помяли, как бы шубку не сняли!
Осердилась лисичка на такую незадачу, сунула нос в дырку плетня, раздосадовалась:
— И что это ты, зайчонок, такой мягонький, пухленький, лопоухенький, с неотёсанными связался? Ежище того и гляди глазоньки выколет, козлище того и гляди бочок своими рогами проткнёт! А вот меня бы тебе в друзья в самый раз! Я бы тебя мягонькими лапками приласкала — приголубила, пушистым хвостиком позабавила, шубкой тепленькой бы прикрыла!
Зайчонок уши развесил, шажок к плетню да ещё шажок. Охота подробности узнать. А лисичка усы распушила, хвостиком постукивает, от нетерпения подскакивает. И вдруг перед носом — иголки ёжика, рога козлёнка.
Лисичка охнула — ахнула и от плетня её будто ветром сдуло. Опамятовалась в ельничке, тявкнула сердито:
— Вот нахалы! И не продавала, а по шубу наладились! На всех-то где напастись?
Лошадь и слепень
Приспособился слепень на хребте лошади столоваться. Слепень трудится, а лошадь места себе не найдёт.
Не выдержала лошадь и давай по земле кататься. Поломала слепню крылья-ноги, скакнула, побежала пастись налегке.
Слепень очнулся, закряхтел:
— А ещё говорят, на чужом хребте легко заработать!
Иван и Степан
У Ивана и Степана в проулке между домов колодец был. Иван выкопал, а Степан воду на огород выцеживал.
Однажды утром пришёл Иван с ведёрками, попробовал воды из колодца достать, а там ни капли нет.
— Так, — сказал Иван, — схожу на речку — принесу по ведру воды себе и Степану. Пока суд да дело, а умыться да попить надо.
Ушёл Иван на речку, проснулся Степан, воды было из колодца почерпнуть — нет воды!
— Ну, сработал этот Иван! — расстроился Степан. — Не мог уж поглубже колодец выкопать. Теперь вот вози воду из речки, конягу труди, телегу ломай. А они не чужие, кровные!
Запряг Степан конягу, наладил телегу с бочкой, запылил к речке. Обогнал Ивана, волос дыбом: чуть Иван своими вёдрами первым воду не замутил. Остановился Степан, съязвил:
— Ранний петушок чистенькую водичку на гребешок?
— Ну, зачем одному, — отозвался Иван — и на твою долю ведёрко прихватил.
— И принесёшь?
— И принесу. Мне и одного ведра за глаза хватит.
Дёрнул плечом Степан, никак этого Ивана не переговоришь, стегнул конягу, в пыли исчез.
Переждал Иван, пока пыль уляжется, потихоньку, полегоньку добрался до речки, а к ней не подойдёшь — Степан телегой тропку перегородил, высказывается:
— Оказия! Ведёрко забыл! Не зальёшь бочку? За ведром неохота конягу гонять. Да вдруг ещё запалится?
— Залью, — оглядел Иван здоровенную бочку, — к вечеру как раз и справлюсь.
— К вечеру? — поперхнулся Степан. — Да к вечеру вся капуста изжарится! Не огород нынче, а сковородка!
— Можно бы и пораньше, — согласился Иван, — да одному как же? Кабы и ты воду таскал — к завтраку управились бы.
Что делать Степану? Не пропадать же капусте!
А вечером позвал Иван Степана, лопату дал, объяснил:
— Коняга у тебя не чужая, кровная, телега своя, не чужая. Давай копнём колодец поглубже. Чего тебе каждый день к речке ездить?
Что делать Степану? Не пропадать же коняге и телеге!
На другой день позвал Иван Степана, сказал:
— Помоги, сосед, огород убрать. А то надорвусь, кого позовёшь? Без помощи сам пропадёшь.
Что делать Степану? Не пропадать же самому!
Безрыбья уха
Пришел рыбак на речку, огляделся, подумал: «Пожалуй, надо бы дровишек для костерка запасти. Вдруг только к вечеру наловлю рыбки, как тогда в темноте дровишки искать?»
На совесть рыбак старался. Искал сучья самые сухие. Весь перелесок облазил, а нашёл. Принёс, подумал: «Надо и порубить. В темноте какая рубка?»
На совесть рыбак дровишки рубил. Полешко к полешку, сучок к сучку, щепочку к щепочке. Нарубил, подумал: «Пожалуй, надо и костерок соорудить. В темноте-то где его соорудишь?» И принялся складывать костерок.
На совесть рыбак укладывал костерок. Бересту к бересте, щепочку к щепочке, полешко к полешку. Уложил, подумал: «Надо бы в котелок водицы набрать, котелок подвесить над костром. В темноте-то где чистой водицы найдёшь?»
На совесть рыбак искал воду. К дальнему лесному родничку не поленился сходить. Водицы принёс, котелок повесил, подумал: «Пока ещё светло, надо водицу слить, картошечкой, лавровым листиком, перчиком заправить. А то в темноте разве сумеешь всё как следует сделать?»
На совесть рыбак заправил водицу. И как раз вовремя! Ночь опустилась. Обрадовался рыбак, что всё до темноты сделал, разжёг костерок. А уж если разжёг, то и в котелке помешивать надо! Помешивал-помешивал да так и сварил супчик. За день-то измотался, проголодался, не утерпел — попробовал. Ох ты! Супчик двойной ухой показался.
— Смотри-ка ты! — удивился рыбак. — Оказывается, и без рыбы ушица бывает в самый раз.
Детки и табуретки
Жил да был мужичок Табуреткин, а при нём три сынка. Как-то позвал мужичок Табуреткин сынков, сказал:
— Хватит гулять-погуливать, детки, пора вам сделать табуретки! Посмотрим, кто из вас мастак, а кто и вовсе так.
Мужичок Табуреткин созвал соседей, чтобы оценили труд сынков, а детки принялись сбивать табуретки.
Младшенький посмотрел на мужичка Табуреткина, подумал: «Пока суд да дело, и ноги у отца затекут». Стукнул, брякнул — и сбил для отца обыкновенную табуретку.
Уселся мужичок Табуреткин поудобнее на табуретку, поглядывает, как сбивают табуретки старшие сыночки.
А младшенький поглядел на соседей, пожалел: «Сколько времени пройдёт, пока табуретки-то сделаем! А ноги не казённые». И всем сделал по табуретке, вежливо усадил, в сторонку отошёл, чтобы старшим не мешать.
Средненький сынок глядь налево, глядь направо, сообразил: «Будут табуретки-лавочки для подружки Клавочки!» Да из поленьев такую табуретину отгрохал, ух ты! И в глаза поленом бьёт, и занозина глаза дерёт. И пошёл о поленьях и занозине разговор то врастяжку, то вперебор. Языком-то на табуретину не садиться, гляди, не занозится. А средненький козыряет:
— Наша забирает!
Старшенький сынок прикинул: «В том сила, чтоб в глаза бревном била! Вот разгорится сыр-бор, вот пойдёт на всю Ивановскую разговор!» И в два счёта из брёвен такую табуретищу отмахал, что у поглядчиков и глаза на лоб. Дивуются, наперебой голосят:
— Вот это труд! Хоть на такой табуретине и не сидеть, зато уж есть на что поглядеть!
Тут и старшенький в барабан бьёт:
— Не ваша, моя берёт!