В загородной гостинице, где я разместился, я первым делом нашёл телефон, набрал номер в Лондоне и сообщил на автоответчик о благополучном прибытии. Я знал, что после этого последует звонок из Лондона моим подпольным партнёрам в Йоханнесбурге. Это, в свою очередь, приведёт ко встрече на следующий день. А пока мне нужно было провериться на слежку, с тем, чтобы с наибольшей степенью вероятности убедиться, что я не попал под наблюдение. Самым лучшим способом сделать это было отправиться на длительную прогулку. Этим можно было одним выстрелом убить двух зайцев, то есть ещё и побродить по Йовиллю, по тем местам, где я играл в детстве и которые мне так хотелось увидеть снова.
Отдохнув и одевшись попроще, я взял такси и отправился в Йовилль. Вдали от системы скоростных дорог многие обычные районы Йоханнесбурга выглядели не особенно изменившимися. Постройки на основной улице Йовилля — узкой улице Роки — выглядели почти как и раньше. Трамвайные пути убрали, а вот муниципальный бассейн был на месте. Соседняя спортивная площадка была превращена в парк, но часть окружавшей её стены стояла на том же месте. В течение многих лет на этой стене был написан лозунг «Атака против коммунизма — это атака против вас».
Заплатив таксисту, я вышел около парка. Искусство обнаружения слежки заключается в том, чтобы никогда не оглядываться. Вы должны сами создавать ситуации, которые позволят вам естественным образом осматриваться вокруг. Например, остановить кого-то и спросить: «Не могли бы вы подсказать мне, как пройти на улицу Роки?».
Повернувшись в пол-оборота, чтобы быть лицом к лицу с прохожим, я хорошо видел, как отъехало такси. Парень, которого я остановил, с готовностью ответил: «Это в том направлении, сэр. Это улица, на которой много маленьких магазинчиков. О кей, хей?» Это был знакомый когда-то акцент, нерафинированный носовой говор, звучавший для моих ушей как музыка. Парень мог бы быть одним из моих друзей детства. Он мог бы быть мной.
Я устроился на скамье, чтобы освоиться с людьми в парке. Нужно было обратить внимание на тех, кто появился после меня. Я обнаружил, что мысленно вновь проигрываю футбольные матчи, которые мы играли, когда я был центральным нападающим футбольной команды «Йовилльские парни». Участвовал я и в забегах на беговой дорожке, которая когда-то располагалась по периметру этой самой площадки. В те времена единственными чёрными, которых можно было увидеть в Йовилле или в любом другом белом пригороде, были домашние слуги. Сейчас вокруг было много чёрных, некоторые с детьми. Они грелись на солнце, сидя на скамейках, которые в не столь отдалённом прошлом предназначались только для белых.
Неряшливо одетая женщина с сумками из магазина, нуждаясь в отдыхе, села около меня, тяжело дыша. Затем она пожаловалась как один белый другому: «Как болят ноги. Слава богу. Вы знаете, что по нынешним временам, со всеми этими чёрными вокруг, не всегда можно найти свободное место».
Я сделал ошибку, посмотрев на неё, что побудило её продолжать. Слова быстро полились из неё: «А эти очереди в супермаркете? Столько чёрных! А эта девушка в кассе на выходе? Какая хитрая шикса (чёрная женщина). Что она мне наговорила по поводу сдачи! Где она научилась быть такой сварливой?»
Её появление на сцене не было столь уж нежелательным. Если я находился под наблюдением, то это могло выявить того, кто следил за мной. Но никто не попытался подслушивать, неторопливо прогуливаясь поблизости. Ещё немного послушав о её обидах, я удалился. Но я не мог избежать искушения высказаться в духе домотканой философии моего отца: «Это конечно всё так, мадам, но что, в конечном счёте, мы можем сделать? Мы вместе на этой планете, поэтому живи сам и дай жить другим».
За углом была ортодоксальная религиозная школа, где я учился. Когда-то она была бесспорным центром еврейской жизни. Сейчас она выглядела заброшенной. Я двинулся из делового центра на более тихие окраинные улицы, где любую машину или пешехода, следующего за мной, было бы легче заметить. Я обратил внимание на то, что пышным цветом расцвело множество молельных домов, обслуживающих ультраортодоксальные секты.