Совершенно необоснованно А.М.Хазанов считает проблематичным существование у кочевников региона военных вождей в VI-II вв. до н.э. Материалы перечисленных выше памятников красноречиво свидетельствуют не только о наличии военной аристократии, но и профессиональных воинов-дружинников.
Накопленный материал позволяет сделать также и корректировку периодизации военного дела номадов исследуемого региона, которое А.М.Хазанов заключил в рамки VI-II вв. до н.э. (по автору I период). Дифференцированный подход к погребальным воинским комплексам позволяет выделить как минимум три периода между указанными выше столетиями, где каждому из них присущи свои особенности в плане эволюции, как оружия, так и военного искусства.
Однако совершенно бесспорным представляется замечание А.М.Хазанова о том, что принципы военной организации сарматов соответствовали родоплеменной структуре. Не вызывает также сомнений применение кочевниками этого времени (VI-II вв. до н.э.) тактики "ударного" кулака наряду с традиционной лавой. Справедливым является высказывание А.М.Хазанова о том, что рукопашная схватка играла у сарматов большую роль, чем у скифов, и о поразительной связи иранского военного искусства Аршакидского времени с оружием и военным делом сарматов.
В целом, подводя итог исследованиям А.М.Хазанова, следует признать, что они внесли значительный вклад в разработку проблемы, однако первый интересующий нас период VI-II вв. до н.э., как уже отмечалось выше, представлен слабо и акцент сделан на военном искусстве последующих столетий, т.е. тогда, когда сарматы попали в поле зрения античных авторов. Оказавшись в районах Северного Кавказа и Причерноморья, Подунавья, они перестали иметь отношение к кочевникам Южного Урала в территориально- хронологическом плане.
Во второй половине 70-х - начале 80-х годов было опубликовано несколько книг и статей, прямо или косвенно затрагивающих интересующую нас проблему.
Прежде всего, это относится к работам, где был введен в научный оборот новый материал по клинковому оружию. В совместной статье В.С.Горбунова и Р.Б.Исмагилова были опубликованы случайные находки мечей и кинжалов из Башкирии широкого хронологического диапазона в рамках раннего железного века [Горбунов, Исмагилов, 1976]. Всего были приведены данные по 12 кинжалам савроматского времени, 13 экземплярам раннесарматского и 13 экземплярам среднесарматского времени. Примечателен тот факт, что большая их часть происходит из районов, прилегающих к г. Стерлитамаку.
Несколько позже Р.Б.Исмагилов привел сводку случайных находок кинжалов с когтевидными и зооморфными навершиями, происходящих в основном из степных и лесостепных районов Башкирии [Исмагилов, 1976; Исмагилов, Скарбовенко, 1977; Исмагилов, 1980]. В обоих случаях автором было дано не только тщательное описание публикуемых экземпляров, но и приведен детальный оружиеведческий анализ. В частности, Р.Б.Исмагилов", ‘ обратив внимание на наличие перекладины, соединяющей волюты когтевидного навершия, считает этот элемент датирующим признаком, свидетельствующим о несколько более позднем времени бытования данного типа оружия. По его мнению, кинжалы рассматриваемого типа на Южном Урале имеют западные, скифские истоки своего происхождения.
Кинжалы с зооморфными навершиями, являющиеся пока довольно редкой находкой на территории исследуемого региона, Р.Б.Исмагилов совершенно справедливо связывает с южносибирскими (татарскими) прототипами, оговариваясь, однако, что изготовлены они, были в местных оружейных мастерских.
Рассматриваемый промежуток времени был характерен не только для изучения военного дела кочевников Южного Урала, но и оседлого населения Волго-Уральского региона.
В этом отношении следует выделить монографии А.Х.Халикова и В.А.Иванова [Халиков. 1977; Иванов, 1984]. Для нашей работы они ценны, прежде всего, тем, что позволяют определить характер взаимодействия двух миров - оседлого и кочевого в военном отношении, причем это взаимодействие может быть зафиксировано как в отношении оружия, так и военного дела.
Несмотря на то, что книга А.Х.Халикова посвящена всему комплексу материальной культуры ананьинских племен, предметам вооружения уделено довольно пристальное внимание. Автор предложил несколько видоизмененную типологию мечей и кинжалов, положив в ее основу форму сечения клинка, дал оружиеведческий анализ другим категориям оружия (топорам, булавам, наконечникам копий и стрел), привлекая для этого широкий круг аналогий для всех категорий ананьинского вооружения. Предложенная автором книги хронологическая классификация на сегодняшний день остается вполне убедительной для датировки древностей финно-пермского населения Ананьинское оружие, исследованное А.Х.Халиковым, для нас важно и еще тем, что в отличие от степного населения региона оно четко документирует факт перехода от киммерийского-карасукского типа к раннескифскому. Причем следует отметить, что значительная часть ананьинского оружия найдена в закрытых комплексах. Это может свидетельствовать о том, что район Волго-Камья мог стать одним из источников проникновения в южноуральскуга степь некоторых типов оружия, в частности клинкового, тем более что имеется точка зрения о частичной скифской принадлежности населения ранней ананьинской культуры [Членова, 1988].