— А практические… исследования? — тут же уловил скрытую недосказанность в словах инквизитора папский инспектор.
— Мы…
— Мы не колдуем. Никогда, — чётко и по существу доложил брат Мартин.
Этот немногословный и очень конкретный в высказываниях мужчина у Фабрицио вызывал двоякие чувства. С одной стороны — явно профессионал и воин в лучшем смысле этого слова, с другой стороны — до монаха и уж тем более инквизитора, к коим он формально тоже относился, носящему кольчугу, как вторую кожу, головорезу было, как до Лондона на карачках ползком.
— А что на счёт богомерзких противоестественных обрядов? Алхимии? — продолжая давить взглядом Франциска, вкрадчиво поинтересовался архипресвитер.
— Ну… — трудно отпираться, когда у тебя двухэтажное поместье под потолок завалено описанием этих самых ритуалов, алхимических реакций и ингредиентов и приспособлений для проведения и того, и другого.
— Только в объёме, необходимом для контроля нечистых, живущих в местах изоляции, — опять вмешался Мартин.
— И зачем их контролировать, если, по вашим словам, скверна изолирована?
— Ну сами-то они выйти могут, — как само собой разумеющееся сообщил воин.
— Некоторые! Не все, — поспешил уточнить Франциск. — Только те, что на людей… похожи…
— …Вот колдовать снаружи не могут, это да, — закончил Мартин. Уловил ставший крайне задумчивым взгляд архиепископа и добил: — А иначе бы они там все передохли бы уже давно. Да и ритуал создания холда иначе им друг другу никак не передать было.
— Так, — Спада потёр пальцами виски: как всё резко… усложнилось. Фабрицио уже чувствовал, как после будущей бессонной ночи (и хорошо если одной) у него будет болеть голова — но и позволить себе расслабиться после таких «новостей» он не мог. А ведь он уже не молод, далеко не молод. — С этого места — подробнее. Почему отродья дьявола продолжают ходить по нашей земле, и почему никто с этим… никто не борется?
Архипресвитер отложил пергамент и устало прикрыл глаза. Даже не будь на свитке печати с оттиском папского перстня, он всё равно узнал бы почерк — изыскания в архивах Святого Престола не прошли даром. Писал Борджиа лично, сомнений нет. В папской булле ясно и подробно, без возможности двойных толкований, объяснялось, чем и как должен заниматься с момента получения послания малый орден экзорцистов. Если коротко, обязанностей было три. Отслеживать по мере возможности (только отслеживать, без противодействия) проявления активности населявшей холды нечисти во внешнем мире и заодно вычислить и привязать к местности точки расположения ранее не выявленных мест Силы. Отыскать поелику возможно большее число отмеченных Господом экзорцистов, обучить и подготовить к возможному штурму любого холда. Продолжать исследования случайно открытой возможности изолировать места Силы от остального мира. На всё это полагалось баснословное финансирование в двадцать пять тысяч полновесных золотых монет в год.
«Аптекарь сатаны» не только позаботился о целеполагании деятельности ордена, он ещё и предпринял весьма эффективные усилия, чтобы эту деятельность скрыть. Как то: скрытно выкупил и выделил для экзорцистов это поместье и организовал перевод содержания так, чтобы его максимально сложно было отследить. Надо думать, он сам собирался воспользоваться результатами либо планировал передать необходимую информацию своему преемнику, но — что-то пошло не так. Документ был датирован октябрем 1497 года, то есть в течение без пяти двух сотен лет малый орден экзорцистов продолжал свою работу по установленному Александром VI плану: тратил деньги, скрытно вербовал монахов из числа инквизиторов низкого ранга и разыскивал и заставлял принимать постриг неуязвимых для магии людей. Отчёты о деятельности просто не отсылались, хоть и прилежно записывались и хранились: предполагалось, что при нужде Святой Престол сам про них вспомнит. Ну что, вспомнили же. Когда разразился очередной кризис…
Отчёты Спада тоже просмотрел — но именно что просмотрел, очень выборочно. Целая комната, заставленная стеллажами, и на каждой полке — перевязанные бечевой и опечатанные стопки писчей бумаги. С большими объёмами документов Фабрицио работать умел — юрист как-никак, профессиональный навык. Но это с нормальными документами — закладными, судебными решениями, гносеологическими трактатами, кадастровыми планами в конце концов. Отчётность ордена наполовину представляла из себя кучу схем, формул, списков и пространных описаний, а на вторую половину — донесения соглядатаев по разным городам и весям юга и запада Европы. Нужно было вдумчиво вникать с самого начала, и лично — такую работу помощникам доверить было решительно нельзя.
Кстати, о помощниках: после первого разговора с местными управленцами архиепископ не поленился обойти всё поместье и предупредить своих людей: со здешними монахами разговоров не заводить и среди них самих тоже пресекать. Никого из поместья не выпускать. По окончанию инвентаризации — списки в руки, немедленно. И не важно, будет ли его высокопреосвященство государственный секретарь спать, есть или предаваться думам о высоком. Пока же, раз с документами работа не задалась, стоило вновь обратиться к живым источникам информации.
— Нами была проведена огромная работа! Наблюдения систематизированы, на их основе сделаны самые достоверные выводы…
— Брат Франциск, — веско оборвал орденца архипресвитер, — только выводы. Коротко и по существу.
За окнами уже давно стояла глубокая ночь, но в знакомой комнате мало что изменилось: было всё так же светло. Дорогих свечей тут не жалели, а сквозняк из закрытого жалюзями окна-бойницы тянул приятным холодком и разбавлял восковой дух. Что было кстати, потому как первые мигрени уже пробовали на прочность инквизиторские виски.
— Коротко? — растеряно переспросил монах. — Ну… Мы твёрдо убедились, что способность вершить магию передаётся по наследству…
— Следили за решившими покинуть средоточия Силы и жить как простые люди ведьмами и колдунами, — лаконично пояснил брат Мартин. — Часть из них обзавелась семьями и родила детей.
— Некоторых мы отслеживаем уже шесть-семь поколений! — почувствовав знакомую почву под ногами, с энтузиазмом включился в беседу Франциск. — Выяснили, что обычно дети от таких браков практически поголовно способны к колдовству, и большая часть внуков — тоже, а вот среди более дальних потомков способность почти не проявляется. Человеческая кровь побеждает кровь иную!
— И как, интересно, вы это выяснили? — поморщился от проявления радости по такому поводу архиепископ.
Встречал он уже таких вот восторженных индивидов, как брат Франциск — и старался не приближать таких к себе ни при каких обстоятельствах. Фанатики в любимом деле могут быть очень… эффективны, но вот вовремя остановиться не могут никогда. И ладно если святой брат истязает собственную плоть веригами и молитвами — пусть, никто от этого не страдает, кроме разве что соседей по кельям, от «дивных» запахов. Или книжник, всю жизнь недоедающий и недопивающий, живущий только своими бумажными сокровищами — от таких остаются весьма интересные библиотеки… Или высокие, яростные костры — смотря о каких книгах речь. Но однажды, ещё только принявшему постриг Спаде «повезло» наткнуться на судейского палача, искренне любящего свою работу…
— Я не слышу ответа, — очнувшийся от своих мыслей Фабрицио увидел, что орденский инквизитор опять замялся и не отвечает.
— Покупаем или крадём детей и помещаем в место Силы, — вместо него хладнокровно ответил Мартин. Подумал, и уточнил: — Чаще покупаем. Крестьянская и мещанская жизнь переменчивы, многие и рады избавится от лишних ртов.
— И дальше что?
Архиепископ, несмотря на своё высокое положение, с прозой жизни простых людей был неплохо знаком, так что услышанное его отнюдь не покоробило. Продажа детей в мастерские и монастыри была делом обычным, а мальчиков, доживших до четырнадцати, охотно закупали наёмные отряды или королевские армии (эти, правда, предпочитали получить бесплатно). У мещан свободы было немного побольше, а вот пейзанин без разрешения господина мог самостоятельно разве что умереть. Ну, что сделать? Таков порядок вещей, установленный Господом…