Четверо суток десант сражался с превосходящими силами врага, так и не дав ему вывести войска из окружения.
Разгромив эстергомско-товарошскую группировку противника, советские войска освободили более 200 населенных пунктов и продолжали успешное наступление на венском направлении. Корабли флотилии и ее береговой отряд сопровождения следовали вместе с сухопутными войсками, расчищая им дорогу на приречных флангах.
Москва все чаще салютовала войскам, освобождавшим придунайские города. В приказах Верховного Главнокомандующего то и дело повторялись имена, хорошо знакомые морякам флотилии. Несколько раз промелькнула и моя фамилия. Вместе с командирами отличившихся войск Москва стала называть и начальников штабов, убедительно подчеркивая этим важность штабной работы.
Река дружбы
На Дунайской флотилии сражаются и трудятся люди многих национальностей - русские, украинцы, белорусы, грузины, представители чуть ли не всех братских народов, населяющих нашу страну. А рядом с ними болгары, венгры, сербы, хорваты, румыны, чехи, словаки. На пристанях и причалах слышится разноязыкий говор.
Редактор флотильской газеты капитан М. Ф. Малышков часто заходит к нам с пачками писем. В "Дунаец" пишут люди всех балканских национальностей, а в редакции переводчиков нет, вот бегут журналисты к нам и в политотдел. Малышков смеется: надо бы нашу газету на шести языках выпускать. Действительно, "Дунаец" рассказывает об отличившихся в трудных и опасных походах румынских лоцманах, капитанах буксиров, командах тральщиков, о доблести югославских разведчиков, о стремительных атаках будаевцев "красных венгров", о болгарских воинах, участвовавших в наших десантах, о неутомимых тружениках портов, мастерах и рабочих судоремонтных заводов. Авторы этих корреспонденции чаще всего наши друзья из Балканских стран.
Как это ни странно, люди, говорящие на разных языках, отлично понимают друг друга - ив бою, и на общей работе, и в часы веселого отдыха. Так всегда бывает, когда цель и интересы общие. "Дунайский Интернационал", говорят моряки о своей флотилии. Пройдет время, и многие наши воины будут избраны почетными гражданами Бухареста, Белграда, Будапешта, Братиславы...
У нас на собраниях часто выступают партийные и государственные руководители придунайских стран, рассказывают о том, как освобожденные народы налаживают новую жизнь, поднимают из руин народное хозяйство. Такие беседы организует вездесущий А. З. Шилин. Он и нас с командующим не оставляет в покое. Мы выступаем в прибрежных городах и селах. Братушки-славяне понимают нас и без переводчиков, только просят говорить медленнее. Г. Н. Холостякову это трудно. Пылкий, увлекающийся, он срывается на обычную свою речь - бурную, яркую, не зря его так любят слушать матросы. Братушки тоже понимают его, восторженно воспринимают слова контр-адмирала и еще больше - выразительные жесты и мимику.
В матросской художественной самодеятельности ни один концерт теперь не обходится без песен и танцев придунайских народов. В наших клубах постоянными гостями стали местные жители, особенно, конечно, парни и девчата. Все это способствует укреплению взаимного доверия. Недобитым фашистам и их прихвостням все труднее хорониться в югославских, венгерских, чешских селах и их окрестностях.
Мы теперь воюем на территории Чехословакии. Народ ее еще в сентябре 1944 года восстал против фашистских поработителей и плечо к плечу с советскими войсками начал освобождать от врага родную землю.
Герой Советского Союза Михаил Владимирович Ашик, проживающий ныне в Ленинграде, вспоминает, как наши морские пехотинцы нашли общий язык с чехами: "...Спешим на противоположную окраину села. Какой-то старик пытается спрятаться от нас. На нашем пути это первое чехословацкое село, до этого были румынские, хорватские, сербские, венгерские. С местными жителями мы привыкли разговаривать на невероятной смеси русских, немецких, венгерских слов, которые мы, конечно, коверкали при произношении. Но местные жители нас понимали.
Основываясь на прошлом опыте, лейтенант Олейников просит у старика воды. По-немецки вода - "вассер", по-венгерски - "виз". Ваня Олейников наспех говорит старику: "Вассер, виз. Виз, вассер", рассчитывая, что он одно из этих слов знает. Старик смотрит недружелюбно, мнется, делает вид, что не понимает. Лейтенант более настойчиво объясняет, что солдатам нужно напиться. Крестьянин хмурится, порывается уйти. На счастье, у Олейникова капюшон плащ-палатки сполз и открылась красноармейская звездочка на шапке. Старика словно подменили. Он бросается к Олейникову, трясущимися руками тянется к звездочке, дотрагивается до нее, на глазах слезы..."
Нас, как и чехов, мучило, что большой участок дунайского берега с селениями Паркань, Мужла, Мочь все еще занимают гитлеровцы. На противоположном берегу, захватив Эстергом и Тат, мы отбросили врага далеко на запад. А на левом берегу немецко-фашистская группировка засела крепко. Войска 7-й гвардейской армии никак не могут продвинуться вперед.
Переправляем на правый берег всю артиллерию берегового отряда сопровождения. Ее огонь по вражескому флангу помогает гвардейцам, но перелома в боевых действиях пока нет. И тогда командующий фронтом приказывает высадить десант в Радване, километрах в тридцати выше Парканя.
Даже самый правильный и своевременный приказ ничего не даст, если не будут приняты меры для его осуществления. И тут очень многое зависит от штаба, его способности собрать силы на намеченном направлении, обеспечить их боеприпасами, горючим, поддержкой соседей, авиации, артиллерии, разработать и наладить систему взаимодействия и добиться, чтобы каждый командир и боец "знал свой маневр", как учил Суворов. А срок нам отпущен такой сжатый, что все это надо делать на ходу.
Переносим КП в Несмей, населенный пункт, расположенный почти напротив места высадки. Вызываем сюда корабли из Вышеграда. Хотели сразу же посадить на них морскую пехоту, но не рискнули. Ведь кораблям предстояло преодолеть преграду эстергомского моста и дальше двигаться на виду у противника, под его огнем. Сколько людей на их палубах пострадало бы! Сами корабли то и дело пришлось выручать нашим артиллеристам, продвигавшим свои орудия по противоположному берегу. Ничего, прошли.
Прибывшие корабли замаскировали в протоке возле Несмея. А морской пехоты, отправившейся своим ходом, все нет. "Гладко было на бумаге, да забыли про овраги..." Мы не учли взорванные мосты через речушки и протоки. Морской пехоте пришлось искать объезды, проезжие броды, без них не перетащишь технику - орудия, тяжелые минометы, грузовики. Бригада добралась до нас только утром.
А наши сухопутные соседи уже изготовились к броску. Время не ждет. И мы решаем высаживать десант днем.
- Какие документы готовить? - спрашивает Загребин.
Командующий ответил сердито:
- Никаких! Приступаем немедленно!
Контр-адмирал отдает короткие распоряжения командирам бригад. Те собирают офицеров, ставят перед каждым конкретную задачу. В таких случаях вся надежда на боевой опыт, на инициативу и организаторский талант командиров.
Армейские штурмовики вместе с артиллерией обрабатывают район высадки.
Действиями корабельных сил управляет капитан 2 ранга А. Ф. Аржавкин. По его сигналу движение десантных отрядов началось. Катерам с десантом, вырывающимся из-за островов, надо преодолеть 5 километров открытого плеса с сильным течением. С верхней улицы Несмея вижу, как корабли, ведя огонь из пушек и крупнокалиберных пулеметов, маневрируют среди снарядных разрывов и упорно продвигаются к цели. Справа и слева от меня грохочут орудия берегового отряда сопровождения и 83-й бригады.
В штаб доставили первых "языков". Это опять добыча Дмитрия Вонлярского. С группой разведчиков он в числе первых высадился на вражеский берег и подобрался к двум стрелявшим из укрытия скорострельным пушкам. Из их прислуги прислал к нам уцелевших солдат, правильно рассчитав, что "языки" ценные, смогут рассказать об огневой системе вражеской обороны.