— А-аня… — состояние какого-то ошеломляющего шока было настолько сильным, что я не меньше секунды вспоминала собственное имя.
— Аня… Я Иван, мастер смены. Со всеми проблемами и вопросами прямиком ко мне, поняла? Никаких "а я не знала" и "я не думала", договорились?
Чёрт, у меня на лице это читается, да?!
— Поняла, — я кивнула, почему-то пряча улыбку.
Этот невысокий худощавый дядечка за пятьдесят мне определённо нравился. Если хоть несколько человек среди коллектива наберётся таких, то всё не так уж и плохо…
— Так, распишись за технику безопасности, которую я тебе сейчас внушать буду. И за вводный инструктаж, который я тебе потом расскажу. И пошли в цех, нечего тут штаны просиживать. Наглядно — оно обычно лучше доходит…
Вопреки моим предположениям, выйдя из кабинета, мы отправились не к дальнему краю цеха, куда уезжали готовые бутылки, а в противоположный конец, ближайший к нам.
— Здесь тебя быть не должно, поняла? — Иван Ильич орал мне прямо в ухо, перекрикивая адовый грохот и шум, который здесь был просто невероятным. — Показываю только потому, что все новенькие сюда из любопытства суются…
Зрелище действительно было захватывающе любопытным…
Откуда-то сверху, из нагромождения железных механизмов, агрегатов и узлов на большой скорости падали жидкие капли раскалённого огненного стекла… Я не могла уследить глазами за всеми слаженными манипуляциями и синхронными движениями колоссальной жуткой стеклоформующей машины перед нами, но буквально за секунды на конвейерную ленту выставлялись готовые горячие бутылки… Много…
Иван Ильич пытался показать пальцем, где там черновые формы, где чистовые, но мой паникующий от избытка информации разум отказывался принимать такие объёмы и масштабы увиденного. Ещё Иван прокричал о том, что температура готовой тары около шестисот градусов, но для меня подобные цифры не представлялись возможными для понимания…
Спустя три минуты зачарованного наблюдения за процессом создания стеклянных изделий, он подтолкнул меня обратно к проходу. Показал на длинную арку, куда после формирования штабелями заезжали бутылки — это оказалась печь обжига, а после неё каждый ряд тары обрабатывался каким-то там напылением…
Спускаясь по крутой железной лестнице на первый этаж, я наконец-то вдохнула более прохладный воздух и заново оглядела цех. Здесь уже не было так жарко и шумно, хотя от нормальных эти параметры в любом случае были невероятно далеко.
Тут тянулось инспекционное оборудование — вагончики, шкафы, карусели… Всё это имело какие-то там названия, но я даже не пыталась их запомнить, уяснила только то, что настройка всевозможных браков стекольной продукции очень тонкая и требует определённых навыков и усилий…
Дальше, почти в самом конце, бутылка автоматически собиралась в паллеты и запечатывалась плёнкой…
Всё это было действительно интересно. И если бы это оказалась обычная экскурсия и сейчас можно было бы от души поблагодарить Ивана Ильича за занимательный рассказ и упорхнуть домой, я чувствовала бы себя вполне счастливой. Но увы…
С сожалением выяснила, что непосредственно я буду подчиняться мастеру ОТК — сердитой даме чуть постарше меня, взирающей поверх очков с недовольством даже на Ивана. Вот невезуха-то…
Регина вручила мне увесистый распечатанный талмуд "производство и контроль стеклотары", посадила на неприметную скамеечку на втором этаже неподалёку от печи обжига и велела следить за линиями — если где-то на лере или конвейере вдруг случайно всё-таки упадёт бутылка, то мне нужно просто её поднять, чтобы не опрокинулись по цепочке все остальные, что случается не так уж и редко.
Эта возможность остаться одной оказалась как нельзя кстати — у меня появилась возможность хоть немного прийти в себя и осознать случившееся. Иногда я подходила к ограждениям и разглядывала цех с высоты…
Отступать поздно. Тоха так и не ответил на моё сообщение… Значит, вечером ожидается серьёзный разговор, не исключено даже, что скандал… И лучшее, наверное, что я смогу противопоставить его доводам и рассуждениям — это факт того, что мне безумно понравилась моя новая работа и само производство в частности…
Потом был получасовой обеденный перерыв. Я с трудом затолкала в себя полноценный комплексный обед из трёх блюд, ибо от пережитого волнения аппетита не было вообще. А ещё меня поразило количество народа в столовой, и это только работники нашего цеха, а их, цехов, на территории предприятия несколько…
Выяснилось, что проще всего перемещаться между зданиями по улице — несколько сотен метров по прямой вместо запутанных переходов и внутренних галерей, и ты на месте. Холодно, конечно, но после жары в цеху вполне терпимо.
Ближе к вечеру меня поставили перебирать бутылку — оказывается, на дне любой тары есть определённый номер формы, и по этим цифрам приходится иногда вручную переставлять готовую продукцию из паллета обратно на линию. Для этого сначала надо работать на стремянке, ибо паллеты очень высокие, а потом миллион раз наклониться до самого пола, когда ряды бутылок подходят к концу… Утомительно и физически тяжеловато, но вполне терпимо. На первый взгляд…
К концу смены я не чувствовала рук и ног. Спина занемела от частых наклонов, ноги с непривычки устали как после марафона, плечи нестерпимо болели… Голова гудела, в ушах даже после ухода в раздевалку всё ещё слышался шум и звон стекла…
Мне уже было всё равно, есть в душевых отдельные кабинки или нет. Я просто стояла под струёй воды, тихо радуясь тому, что этот бесконечный рабочий день наконец-то закончился…
Но в глубине души я очень гордилась собой, ибо выдержала. И окончательно осознала, что смогу. Назло Тохе смогу… Возможно, если он убедится в том, что я ответственный и старательный работник, то всё-таки возьмёт меня в офис…
*10*
Я даже не заметила долгую дорогу домой. Прислонившись лбом к холодному стеклу и глядя в чёрную пустоту за окнами автобуса, сменяемую фонарями и разноцветными витринами, прокручивала в голове прожитый день… В ушах всё ещё звенел цеховой шум, усталость давила на плечи, страх разговора с Антоном сжимал грудь холодными кольцами…
И всё равно я была по-своему счастлива. Оказалось, что изменить свою жизнь настолько просто…
Почему-то вспомнила Дениса — вот уж кто никогда не боялся перемен…
Наверное, иногда и правда нужно разрывать старые связи в попытке создать что-то новое. Пусть даже таким нелепым варварским способом, как я… В конце концов, не получится — всегда есть шанс бросить всё и начать заново…
Но уже в лифте все позитивные мысли вылетели из головы. Их место заняли догадки и предположения о том, что ждёт меня дома… Понятно, что ничего хорошего, но неизвестность, как водится, хуже всего.
Побыстрее бы уже… Я соскучилась по своим мужикам как никогда почему-то… Впрочем, по-хорошему Славка уже спать должен. Это что же, я его и не увижу до утра?! Непривычно…
С замиранием сердца открыла дверь своим ключом, тихонько прошла в прихожую…
В квартире стояла тишина. И, кажется, полностью отсутствовало освещение… Неужели Тоха тоже спать лёг? Не дождался меня? Похоже на то…
Сняла пальто и сапоги, пересекла коридор. Заглянула в тёмную комнату, дотопала до кухни, включила свет…
На плите сиротливо стояла сковородка с остатками макарон по-флотски. Чистая посуда, в том числе Славкина любимая детская тарелка, аккуратно расположилась на выдвижной сушилке. Даже крошек на столе не осталось…
Да стыдно мне, стыдно. Но неужели Антону совсем неинтересно, как всё прошло?! Да хотя бы из вежливости мог бы дождаться меня и полюбопытствовать! А если бы со мной что-то случилось?! Обидно до слёз… Я столько всего ему рассказать хотела… Поделиться… А он…
Всё напряжение сегодняшнего дня ожидаемо скопилось в глазах и пролилось горькими слезами. Плюхнулась на стул, шмыгая носом и вытирая рукавом лицо…
Значит, завтра не возьмёт меня на машине… А ведь я надеялась в глубине души. Думала, поговорим вот вечером по-человечески…