— Ну что? Сегодня и будем избавляться от плода? Ты имей в виду: чем раньше это сделаешь, тем лучше!
— Что? — я, наконец, перестала кивать. — Ни за что! — вскочила с места. Хорошо хоть Лея на улице и не слышала всего этого. — Я не буду избавляться от своего ребенка!
— Вот же упрямая ослица! Я же тебе все объяснила.
— И что? Придумаю что-нибудь. Справлюсь. А ребенка убивать не стану!
— Да о каком убийстве ты говоришь? Там еще ничего толком нету: писюлька не оформленная, а не ребенок! — почти кричала она.
— И тем не менее Лея уже видит его источник! — сказала я, чтобы привести для знахарки более весомый аргумент.
— Что увидела? — не поняла она и уперла руки в бока.
— Ну, то, что магия у него есть, как и у меня, и у вас тоже.
— Тьфу на тебя и на этот источник! Ты о себе подумай! Какая тебя жизнь ждет?
А у меня перед глазами встала одинокая обустроенная квартира, жизнь, в которой хватало всего. кроме счастья быть матерью. Обреченность и пустота в душе.
И, смотря в глаза знахарке, я тихо, но уверенно сказала:
— Какая бы жизнь меня ни ожидала, я не убью своего ребенка, Лианем. Ни при каких условиях, — и в наступившей тишине вышла из дома.
Ни этим вечером, ни весь следующий день старушка со мной не разговаривала. Только хмурила черные с проседью брови и недовольно косилась. А вечером, когда уже стемнело, и мы успели поужинать, в дом постучались.
— Входи! Чего мнешься на пороге? Не заперто! — пробурчала Лианем, все еще в плохом настроении.
Дверь заскрипела, и на пороге появилась Фаина — мать Леи, еще молодая женщина, красоту которой не успела испортить непростая жизнь в рыбацкой деревне. Вместе с ней в дом вплыл запах рыбы. Видимо, как и все женщины, она целый день занималась тем, что потрошила добычу и натирала солью, подготавливая к сушке.
На этот раз ее лицо не выражало неприязни, как это было при нашем знакомстве, когда я привела Лею домой. Теперь на нем застыло совершенно непередаваемое сочетание настороженности, угодливости, страха и тоски.
— Лианем... Света в ваш дом. Тута такое дело... — она скосила на меня взгляд и опустила голову. — Тута так вот случилося... Мне это, того. нужна ваша помощь, ага. — она окончательно стушевалась и замолчала.
Я в очередной раз подметила, как отличается речь местных от того, как говорит знахарка. Ее речь гораздо правильнее, а то, как она держит спину, сразу дает понять, что она родом не из деревни.
— Ну, чего мнешься? Говори уж зачем пришла? Если за травками для приворота, так я еще раз повторю: нет у меня таких! Я знахарка, а не магичка!
Женщина снова стрельнула в меня глазами.
— Скажу, чего уж тут. Только того. пусть эта выйдет, — и кивнула в мою сторону.
Я просить себя не заставила и вышла, все равно ведь потом Лианем мне расскажет. Или нет? Одолело любопытство, и я пристроила ухо к неплотно закрытой двери. И если слов Фаины было не разобрать, то знахарка понижать голос и не думала:
— Что? Вытравить плод, значит, хочешь? И не жалко? Что? Не от мужа? Так оно и понятно, что не от мужа, ежели он больше года назад пропал, — очередное бормотание женщины, и Лианем, явно кивая в такт ее словам, сказала: — Да понимаю я все! Точно не женится?
— Да куда ж мне такой муж? — громко возмутилась молодка.
— Значит, в мужья он не годится, а по углам жаться — сколько хошь?!
— Да разве ж этим пиратам окаянным откажешь? — послышались всхлипы, а потом и рыдания.
— Ну ладно, не реви. Сейчас все сделаем, — и громко крикнула: — Аника!
Я оторопело стояла около двери и даже не сразу нашла в себе силы войти. Нет, я все понимала и даже не осуждала — кто я такая, чтобы кого-то судить? Но на душе скреблись кошки, хотелось войти и прокричать: что ты делаешь?! Однако, поглядев на женщину и прочитав в ее взгляде решимость и непреклонность, ничего не смогла сказала, только спросила:
— Ты уверена?
Она посмотрела на меня исподлобья и зло сверкнула глазами:
— Не твое дело, чужачка!
— Аника, освобождай лавку от вещей да выволакивай ее в центр, ближе к печи, только стол сначала отодвинь, да, вот так. А я пока воду греться поставлю да свечи запалю.
За суетой, выполняя команды знахарки, я не сразу увидела, как она достала откуда-то огромную металлическую спицу и какие-то другие устрашающего вида инструменты. Меня бросило в пот. Видимо, Фаину тоже.
— А как же? Ну, травки там какие попить? Чтобы, значится, он сам того... выскочил? — ее голос дрожал.
— Сам выскочил, — передразнила ее знахарка, а потом резко сказала: — Нет у меня таких травок. Не растут они здесь. А те, что были, такие как ты уже давно у меня вытаскали. Раньше о травках думать нужно было, когда по мужикам бегала! Пришла бы раньше, я бы тебе такие дала, после которых не беременеют! Что, скажешь, не знала?