- У меня на родине так принято мыться, - отчетливо произнесла девушка ей вслед.
Только ей не хватает лезть в воду в рубашке и сидеть с облипающей тело тканью. Да и нет у нее с собой сорочки.
И уж тем более ей не хотелось мыться в присутствии посторонних людей, особенно женщины, настроенной не очень миролюбиво.
***
Менее всего после купания она хотела натягивать обратно пыльное платье. Но никакой иной одежды не было. Пришлось ограничиться тем, чтобы хорошенько встряхнуть одежду несколько раз.
Надев наряд, который из праздничного начинал превращаться в повседневный, Лиз задумалась, что делать с волосами. Очень хотелось вымыть и их тоже, но воды у нее уже почти не было. Зато удостоверилась, что опасность умереть от заражения крови ей не грозит. Ладони и колени были содраны, но неглубоко, в детстве так не раз сдирала. Хорошо бы, конечно, промыв, обработать йодом, но где его тут взять?
Кое-как собрав растрепанные пряди обратно в прическу, девушка вздохнула, собираясь с духом. Появляться опять в гостиной было боязно. Граф там, наверняка, опять один. Ей посидеть и помолчать в его присутствии? Гадая о том, какими словами он мысленно ее награждает…
Лиз медленно вышла из “ванной”, принялась подниматься по лестнице к комнатам, снимаемым Атосом.
- Что вы, мэтр, я ценю ваше беспокойство, - донесся голос мушкетера.
И девушка замерла у дверей, не зная, насколько уместно появляться в гостиной, когда граф занят разговором, у него гость.
- Но, позвольте заметить, господин Атос, - послышался незнакомый голос, обладателя которого Лиз определила как мужчину лет за пятьдесят. О большем судить было трудно. – Это не совсем так! Я ведь говорил, что вам опасно ввязываться в драки и пить вино! Но однако сегодня у господина де Тревиля вы потеряли сознание из-за вашей раны, полученной накануне! А сейчас, придя к вам осмотреть вашу рану, я нахожу у вас на столе бокал вина. И он, осмелюсь предположить, не первый, потому что под столом я вижу бутылку…
- Дорогой эскулап, - в голосе графа не слышалось ни капли раздражения, хотя Лиз предполагала, что Атоса это должно нервировать, - вы сказали мне, что это опасно, я помню. Но как поступать, позвольте мне решать самому.
- Господин Атос, - тот, кто оказался врачом, говорил уже умоляюще, - пожалуйста, пожалейте себя! Вы обратились ко мне, и я надеюсь найти противоядие! Но если вы так не бережете себя, какой прок от того, если я спасу вас от яда?!
Лиза удивленно заморгала. Яд? Какой может быть яд? Когда графа успели отравить и кто? Хотя о последнем можно догадываться.
- Мэтр, уверяю, если меня убьют на дуэли, этот грех не будет на вашей душе, - все также бесстрастно отозвался мушкетер. – Я обратился к вам давно. Все эти годы я живу, хранимый Божьим промыслом, но с ядом. И этот яд, как вы сами сказали, может убить меня в любое мгновение. Я пил его день за днем в подносимом мне бокале, маленькими каплями. Наверное, никто и никогда не разгадал бы, кто и как убил меня, если бы не случай…
Он вдруг запнулся, видимо, осознав излишнюю откровенность.
- Неужели вы хотите сказать, что я должен жить иначе? И лишь потому, что смогу продлить этим свою жизнь на пару мгновений?
- Но, господин Атос…
- Я проживу столько, сколько будет угодно Господу, мэтр, - прервал его граф. – Если Он пожелает, я доживу до того дня, когда вы найдете противоядие.
- Дай-то Бог, господин Атос, - пробормотал лекарь.
Лиз спешно отскочила от дверей, сообразив, что шаркающие шаги все ближе, врач собирался уходить.
- Мое почтение, сударыня!
Появившийся на пороге невысокий сухонький старичок склонился в поклоне.
- А, мадмуазель Луиза! – граф, сидевший у стола, встал, услышав слова лекаря. – Надеюсь, вы в добром здравии? Если ваши раны более серьезны, чем вы думали, то мэтр может вас осмотреть…
- Нет, благодарю, - покачала головой девушка. – Я в полном порядке.
***
Лиз, ошарашенная известиями об отравлении графа, прошла в гостиную, не сразу заметив, что оставленный ею на столе диплом, открыт. Атос, правда, не пытался скрыть, что до ее появления разглядывал документ.
- Что-нибудь обнаружили любопытное? – напряженно спросила девушка.
Она заметила, что мадам Ламбер также появилась в гостиной, кажется, ее позвал Гримо. Но осталась у самых дверей, откуда не могла слышать их беседу. Лиз несколько минут недоумевала, пока не припомнила слова д’Артаньяна о репутации. Ну конечно! Они не могут позволить, чтобы девушка оставалась наедине с мужчинами. Интересно, а то, что она путешествовала без служанки – ей зачтут в минус? А еще провела некоторое время одна в компании целых четырех мушкетеров… Хотя, по мнению Лиз, это совсем не проблема, если никто из них просто не будет об этом говорить.
- Любопытного – очень много, - кивнул мушкетер. – А вот того, чтобы прояснило что-то, увы, мало.
- В самом деле? – Лиз попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривой.
Граф все же знает русский! Это катастрофа…
- Вам знаком мой язык? Удалось прочитать?
- Совсем немного, - собеседник пристально взглянул на нее. – Но, как вы верно до этого заметили, это ничем нам не может помочь.
Девушке хотелось спросить, что именно он смог прочитать, но настаивать она не посмела. Атос не ответил на ее первый вопрос. А уточнять было боязно.
Одновременно его взгляд, внимательный, изучающий, пугал Лиз, заставляя думать, что графу известно все.
- Очень жаль, - произнесла девушка, на этот раз искренне. Ей бы и вправду хотелось, чтобы где-то там, между строк этого проклятущего диплома, закинувшего ее сюда, было написано, как ей вернуться обратно.
- Может быть, вы расскажете о вашей родине? – любезно предложил Атос. – То, что вы помните, разумеется.
Эта любезность испугала Лиз больше, чем равнодушие, которым ее награждали до этого. За словами графа ей слышалась насмешка. Возможно, он все знает и сейчас просто издевается, наблюдая за тем, как она запутывается в своей лжи все больше и больше.
Девушка медленно прошлась по гостиной, стараясь хоть как-то оттянуть время, столь же медленно опустилась на стул у окна.
- Вы простите мое любопытство, - добавил граф, - но у нас почти ничего не рассказывают о вашей родине. Ваши цари не очень любят заезжих гостей.
Да уж, подумалось Лиз, поэтому эта история была отличным объяснением всего, можно было врать, что хочешь.
- Я очень мало помню, - заговорила девушка. – И не представляю, наверное, о чем рассказывать, с чего начать.
- Тогда, вы позволите, если я буду задавать вам вопросы?
- Разумеется.
- Вы говорите по-французски с акцентом и путаете слова. Но все же говорите свободно. Откуда вам известен язык? Девушки Московии обучаются многим языкам?
- Нет, совсем нет, - Лиз отвела взгляд. – Не все девушки…
А если уж быть честной, то никакие, с тоской размышляла она. Ее дело – в горнице сидеть, метрами ткани ткать для рубашек мужу.
- Значит, вам повезло, - девушка ощутила еще один пристальный взгляд.
- Да, - еле слышно отозвалась она, чувствуя, как пылают уши.
- Тогда между вами и нашей страной не так много различий. Впрочем, как и в религии. Пусть вы иначе креститесь и ведете исчисление… от сотворения мира, не так ли? Или от Рождества?
- От сотворения, - поспешно отозвалась Лиз.
И немедленно засомневалась. Еще мгновение назад она готова была поклясться, что новое исчисление ввел Петр Первый, но отчего-то согласившись с этим вслух под пристальным, прожигающим насквозь взглядом Атоса, она засомневалась.
- Ну… иногда указывают от Рождества Христова, - еле слышно пробормотала она.
- А, вот и прекрасно, значит, вам знакомы наши даты, - кивнул граф.