— И кто этот лучший режиссер?
— Чимпу Дхаван.
— Я думала, он снимает комедии.
— Ну и что? В конце концов лента у нас тоже чуть-чуть комедийная. На главные роли уже согласились Табу[92] и Шахрукх Кхан…
— Постойте, разве в вашем фильме будут сразу две героини?
— Нет, конечно.
— Тогда объясните, кого играет Табу?
— Героиню.
— Ну а мне вы что предлагаете?
— А, так вы не поняли? Мать Шахрукха Кхана.
Хозяйка тут же выставляет продюсера за дверь. Удаляясь, тот брызжет слюной от злости:
— Избалованная сучка! Надо же — до сих пор воображать себя героиней! В зеркало посмотрела бы! Скажи спасибо, что я не взял тебя на роль прабабушки! Тьфу, пропасть!
По-моему, это была хорошая комедийная сцена.
В доме опять побывал загадочный любовник. На этот раз дела обстоят гораздо серьезнее. Над левой бровью Неелимы появился глубокий порез, а щека распухла. Хозяйка с трудом разговаривает.
— Мадам, пора вызывать полицию, — настаиваю я, осторожно прикладывая к ране антисептическую мазь. — Мерзавца нужно арестовать.
— Нет, Рама. Со мной все будет в порядке.
— Хотя бы скажите, как его зовут?
Актриса хрипло смеется.
— И что это даст? Не волнуйся, негодяй уже не вернется, Я порвала нашу связь, вот он и покуражился. Если этот мужчина когда-нибудь ступит на мой порог — плюну ему в глаза.
— И вы собираетесь молча страдать? Посмотрите, что он сделал с вашим лицом!
— Безмолвные муки — удел всякой женщины. И потом, лицо — это мелочи. Видел бы ты, что творится ниже! Хочешь, покажу?
Она расстегивает пуговицы на блузке и щелкает кнопкой лифчика. Я в первый раз вижу нагую грудь. Огромную, качающуюся, словно коровье вымя. И вдруг отшатываюсь в ужасе: гладкую белую плоть изрыли сплошные черные кратеры сигаретных ожогов. Меня душат слезы.
Неелима тоже плачет.
— Довольно уже носить маску звезды! Хватит с меня косметических подтяжек и омолаживающих медикаментов! Сейчас я желаю быть обыкновенной женщиной. Иди сюда, дитя мое!
С этими словами она притягивает меня к себе.
Не знаю, о чем она думала в ту минуту, кого представляла на месте слуги — любовника или сына, хотелось ли ей забыть о своих страданиях или набраться острых ощущений. Но стоило мне зарыться лицом между ее грудей, как мир вокруг перестал существовать и даже горечь сиротства отступила куда-то на время, Я чувствовал, что не одинок, что у меня есть мать, черты которой можно ясно увидеть, к которой можно прикоснуться. Все перемешалось: соль моих слез, пот ее тела и ароматные духи. Это был самый волнующий миг за долгих тринадцать лет. Всякая боль и мука, обида и унижение, копившиеся на сердце годами, растаяли без следа, Как же мне хотелось остановить стрелки часов на земле и навек заморозить чудесную минуту! Пусть и безумно короткая, она дала мне столько подлинных переживаний, сколько не подарит и самая искусная игра лучших на свете актеров.
Вот почему я не стану определять описанный эпизод как драму, триллер или трагедию. Произошедшее было выше любого жанра.
Утро откровений проходит и никогда больше не повторяется. Мы ни разу не заговариваем об этом, только понимаем, что жизни наши бесповоротно переменились.
Неелима страстно мечтает избавиться от маски, но ей не хватает душевной стойкости. А принять мою помощь хозяйка никак не хочет. Неумолимая судьба Королевы трагедии влечет ее с новой силой. Бедняжка все больше впадает в уныние. Все чаще напивается до беспамятства. Вдобавок она увольняет горничную и повара. Я единственный, кто еще остается в доме. Вскоре мадам начинает готовиться к величайшей роли в своей жизни.
Неелима Кумари велит мне сложить журналы с ее фотографиями в аккуратную стопку. Собственными руками любовно расставляет на полках призы: впереди — платина, затем — золото и серебро. Облачается в самое дорогое сари, выбирает самые изысканные украшения. Три часа кряду сидит перед зеркалом, пытаясь придать своему лицу невиданную доселе красоту. После чего спускает в унитаз все до единого тюбики. Выбрасывает аптечку со снадобьями. Затем открывает банку с обезболивающими таблетками, прописанными для покойной матери. Глотает сразу, наверное, целую горсть.
Наконец она заходит в спальню, вставляет в магнитофон кассету, садится на кровать и нажимает кнопку «Воспроизведение». На экране появляется название фильма: «Мумтаз-Махал». Хозяйка велит купить овощей, и я отправляюсь на рынок.
К моему возвращению мадам безмятежно лежит на постели подобно прекрасной и юной невесте, что задремала перед свадьбой. Но даже не прикасаясь к холодной коже, я точно знаю: она мертва. В руке у хозяйки награда с надписью: «Национальная премия лучшей актрисе тысяча девятьсот восемьдесят пятого года, присуждается Неелиме Кумари за роль в картине „Мумтаз-Махал“».
В жизни не видел ничего более похожего на подлинную драму.
Да, но что же делать? Передо мной — мертвое тело. Ясно одно: в полицию лучше не обращаться. С этих констеблей, пожалуй, станется обвинить меня во всем и посадить за убийство. Остается единственный разумный выход. И я сбегаю к Салиму в Гхаткопар.
— Ты почему приехал? — удивляется друг.
— Мадам прогнала меня, как и повара с горничной.
— И как же мы теперь? Ведь нужно платить за комнату!
— Не волнуйся, хозяйка внесла деньги на два месяца вперед. За это время я подыщу какую-нибудь работу.
Каждый день я со страхом ожидаю джипа с красной мигалкой, однако ничего не происходит. В газетах даже не сообщают о смерти звезды. А тут подворачивается место в литейном…
Актрису находят спустя целый месяц, и то лишь потому, что соседка жалуется на подозрительный запах. Взломав замок, люди заходят в жилище. В гостиной и первых четырех комнатах ничего такого не обнаруживается. Зато в хозяйской спальне лежит разложившийся труп. Сари выглядит совсем как новое, украшения блестят на солнце, а вот лицо и плоть обезображены до полной неузнаваемости. Для того чтобы вынести полусгнившее тело, мужчинам приходится надевать плотные марлевые повязки. Награду «Лучшей актрисе», не глядя, выкидывают в мусорный бак. Полиция опознает останки только благодаря зубным коронкам. На следующий день фотография мертвой, изуродованной тлением женщины появляется крупным планом во всех газетах. Первые полосы пестрят огромными заголовками: «Неелима Кумари, в недавнем прошлом известная Королева трагического жанра, в возрасте сорока четырех лет наложила на себя руки. Испортившийся труп обнаружен в квартире спустя четыре недели». Вот это я понимаю: подлинная трагедия!
Смита испускает глубокий вздох.
— Неудивительно, что эти звезды такие нервные! А ведь я смотрела «Мумтаз-Махал» и тоже не понимала сцену с подвеской. Интересно все-таки, что же сказала твоя хозяйка тому ночному грабителю.
— Боюсь, это так и останется тайной. Но мы же не собираемся до утра говорить о Неелиме? Может, пора смотреть дальше?
Девушка неохотно умолкает и включает запись.
В студии царит суета. Сейчас как раз середина долгого перерыва. Продюсер викторины, высокий мужчина с длинными, словно у женщины или рок-звезды, волосами толкует в углу с ведущим. Потом отходит, и Прем Кумар подзывает меня.
— Слушай, Томас, ты потрясающе играл сегодня. И вот пожалуйста, прикарманил миллиончик. Недурно, да? Скажи-ка, что ты намерен делать дальше?
— В смысле?
— Ну, то есть уйдешь с деньгами прямо сейчас или нацелишься на миллиард? Не забывай, начинается «Рисковый раунд».
— Тогда я лучше уйду. До сих пор-то мне везло, но ведь удача может и отвернуться.
— О, было бы очень жаль, Томас. По нашему общему мнению, если бы ты продолжал играть, то послужил бы отличным примером для индийской молодежи. Так что команда КХМ решила выручить любимца зрителей. Помнишь, как я подсказал ответ на втором задании? А ты еще тогда мог вылететь без единой рупии в кармане. Давай и теперь поступим так же. Соглашайся, мы поможем. Нам тоже выгодно, чтобы кто-нибудь победил. И тебе хорошо, и для шоу лишняя реклама.
92
Табу, род. 4 ноября 1970 г. В 2001 году Табу получила премию кинокритиков как лучшая актриса.