Телепат покачал головой.
– Доверие здесь – кратчайший путь к смерти. Теперь я, пожалуй, верю, что вас послал Альянс… Только с Минбара может придти кто-то настолько беспросветно наивный. Да, я понимаю, почему на тебе эта тварь. Без неё ты был бы мёртв уже давно.
Он встал и нервно заходил туда-сюда по комнате.
– Как вы рассчитываете осуществить задуманное? Эта тварь, со своим примитивным мозгом, знает о жизни больше, чем ты. Ты так спокойно говоришь мне, что вы пришли освободить Центавр… А откуда ты знаешь, что я не подослан ими? Только потому, что я телепат? Да, они ненавидят телепатов… Поэтому мне приходится скрываться здесь, жить в лесу, как дикому зверю… Но должен тебя огорчить, несколько телепатов на их стороне есть. Потому что им пообещали сохранить жизнь, ещё что-то там пообещали… И теперь они, попадись ты им – или попадись им я – с радостью сдадут хозяевам хоть тебя, хоть меня, хоть родную мать.
Дэвид оглядывал комнату. Без окон, с одной дверью. Почти совершенно пустая – только стол и два стула – она выглядела нежилой. Пахло пылью, углы затянуло паутинами. Под ногами центаврианина слегка поскрипывали половицы.
– А вы почему не пошли работать на них? Потому что вам никто не предложил?
– Потому что я не дурак. Потому что мне не будет легче, если они убьют меня позже, когда я буду им уже не нужен. И потому что предательство не скрашивает жизнь, ни длинную, ни короткую.
Дэвид молчал, прислушиваясь к ощущениям Стража – кажется, он немного успокоился.
– Я могу рассказать вам то, что знаю… Что вы будете делать с этим дальше?
– Зависит от того, что я услышу. Один в поле не воин… но это не повод не сделать хотя бы что-то.
– Например, помочь нам пробраться к шахтам Гатвини, чтобы вытащить бомбу? Они хорошо охраняются. И самое скверное, мы не знаем, сколько у нас времени.
Телепат остановился.
– Так вы считали, заминирована шахта Гатвини? Вы ошиблись. Скважины Гатвини глубже… Но шахта Руффи протяжённее, и разрушения будут гораздо больше. Там больше природного газа, и… Вы ведь не видели Руффи, так? У Руффи тоже эта тварь.
– Но… Вся эта суета там, вокруг…
Телепат снова сел на стул.
– Вы не способны отличить одно от другого… Понимаю. И Гатвини, и Руффи – одинаково дураки. Гатвини обнаружил в одном из горизонтальных забоев жилу драгоценного камня. И это незадолго перед тем, как планировал продать свою долю акций за бесценок и перебраться к родне на Маригол… Теперь он суетится, стараясь скрыть это, иначе за выкуп у совладельца его доли акций придётся заплатить побольше… Третий его совладелец – вовсе подставное лицо, там свои махинации. Руффи обещал продать свои шахты этому совладельцу, самому Гатвини он их не продаст ни за что – давняя вражда, дело принципа. А Гатвини очень нужна эта сделка, он полагает, жила тянется дальше к разработке Руффи, и если он до сих пор её не обнаружил, так потому, что ему вообще на всё плевать… То есть, беречь эту тайну ему приходится и от совладельца, и от Руффи, не удивительно, что он такой нервный. Руффи планирует, перед передачей шахты новому владельцу, взорвать один старый, аварийный забой… Гатвини об этом знает, но считает, что это просто акт вредности, да и что тут поделаешь, Руффи в своём праве. Всё равно он надеется потом на камнях покрыть этот ничтожный убыток. Но проблема в том, что бомба, которую там собираются взорвать, гораздо мощнее, чем требуется. Весь регион превратится в выжженную пустыню.
– Весь Центавр.
– Что?
– Вы же слышали, думаю, что бомба эта – не единственная? Мы не знаем точно, сколько их. Мы не знаем, где они расположены. Мы вслепую тычемся по стратегическим объектам. Иногда нам везёт.
Центаврианин уронил лицо в ладони.
– Невероятно… Вы не знаете их количества, их расположения, не знаете даты взрыва, не знаете численности противника и его планов, но всё же прилетели сюда и пытаетесь что-то сделать?
– Видимая безнадёжность предприятия ведь не повод не делать вообще ничего.
Ненадолго повисло молчание.
– Ладно, я думал подержать тебя пока здесь, но начинаю сомневаться, что это хорошая идея… Время работает против нас. Скажи мне, как можно убить эту тварь, и я поверю, что вы собирались их остановить.
– Вообще-то, - невесело усмехнулся Дэвид, - в наших планах было в основном не попадаться им на глаза. Для этого в команде я – я могу чувствовать Стражей и их хозяев. Они меня, правда, к сожалению, тоже могут… Убить их очень трудно. Но для сильного телепата реально. Однако почти невозможно убить Стража и при этом оставить в живых его носителя, они прорастают в нервную систему носителя, и способны восстанавливаться из ничтожного сохранившегося там куска… Но человека может убить и сам момент насильственного отсоединения… Единственный, кто не действует так – это мой Страж. К тому же, если вы убьёте его телепатически – вы раскроете им себя, и вам придётся срочно перебираться куда-то как можно дальше.
– Звучит очень, очень скверно.
– Конечно. Они не стали бы действовать, не подстраховавшись как следует. Нет, кое-что у нас всё равно есть… Алкоголь действует на нервную систему Стража паралитически, в состоянии алкогольного опьянения, парадоксально, человек возвращает контроль над собой, Страж засыпает и становится видим… Можно попытаться убить его. Но только если вы готовы и к тому, что носитель умрёт у вас на руках, и к тому, что дракхи будут разыскивать того, кто раскрыл их тайну.
– А Руффи в баре, действительно… редко появляется… Хотя он и раньше не слишком их жаловал… Может быть, поэтому они его и выбрали?
– Возможно. Сейчас, пожалуй, то время, когда социальное зло превращается если не в благо, то в средство выжить. Организмы, отравленные алкоголем, сильнее сопротивляются их контролю, это они поняли по императору Моллари, и теперь запрещают своим рабам пить. Я слышал так же, что присоединение Стража к пьяному невозможно, но тут не поручусь…
Центаврианин хмыкнул, обходя стул Дэвида, видимо, всё ещё колеблясь, развязывать ли его.
– Хорошо должна выглядеть армия освобождения Центавра – укомплектованная телепатами и алкоголиками… Да, запрещать центаврианам пить – хуже зверство-то придумать сложно… Плана у вас, я так понимаю, нет никакого? Даже если был – вы ошиблись объектом, поэтому теперь можно считать, что плана нет.
– Мы планировали, проведя разведку, выяснив, как и кем охраняется шахта, как туда можно пробраться, ну, и просканировав Гатвини и его ближайшее окружение на предмет того, где именно расположена бомба, как она активируется и деактивируется… Если дракхи действительно сделали это ещё в 60х, и шахты при том функционировали… Значит, бомба должна быть небольшого размера, либо там должны быть, например, туннели, закрытые с тех самых пор, чтобы бомбу не обнаружили раньше времени, либо она замаскирована так, чтобы не привлекать внимания… верно ведь?
– Слабых мест в плане, конечно… практически весь план. Но в данной ситуации я бы тоже смог действовать немногим эффективнее. Я нашёл немного возможных союзников среди рабочих Руффи… К сожалению, не слишком много, это риск, учитывая, что и моя, и ваши головы стоят дорого, не каждый захочет рисковать, связываясь с нами.
Дэвид потёр затёкшие руки.
– Вы отпустите меня? Мне необходимо найти моих друзей. Они волнуются за меня… И я за них, честно говоря, тоже.
– Вместе найдём.
Дом оказался хорошо укреплённой, но всё-таки землянкой. Вот почему не было окон… Оглянувшись, Дэвид уважительно хмыкнул – с пяти метров землянку, замаскированную зарослями очень густого колючего кустарника, совершенно невозможно было разглядеть. Да, конечно, сейчас ещё темно… Но в этой части леса, надо думать, и днём стоит полумрак от густых крон.
– Да, удобное местечко. Кто и зачем её построил – не знаю, за то время, что я ею пользуюсь, никто больше ею не интересовался. Хотя здесь вообще как-то… редко можно кого-то встретить, к счастью.
Дэвид посмотрел вверх – звёзд за сетью тесно переплетающихся ветвей видно не было, посмотрел по сторонам… Даже теперь, когда он столько здесь плутал, и когда рядом с ним, по крайней мере, была живая душа, лес не переставал навевать лёгкую жуть. Протяжно и тоскливо завывала где-то вдалеке ночная птица, слышались потрескивания и шорохи.